Охранники продолжали буравить взглядами его провожатого. Мужчины вышли на улицу, и телохранитель подвел объект к черному БМВ.
— Но моя машина там. — Марк махнул рукой.
Славик молча открыл дверь. Доктор вздохнул и покорно сел в БМВ, разом окунувшись в запах кожи и дорогих сигарет.
Славик привез его на квартиру дяди. Марк вновь подивился отлаженности и четкости охраны. У тяжелых ворот машина чуть притормозила, плавно скользнули вниз затемненные стекла, страж заглянул внутрь, потом бросил взгляд на лист бумаги, который держал в руке, и кивнул второму. Ворота открылись, машина въехала во двор шикарного дома и тут же, не останавливаясь, скользнула в зев подземного гаража. Там Славик загрузил гостя в лифт, и они поехали наверх. Марка замутило. То ли на нервной почве, то ли организм не привык к столь плавным перемещениям. Мы, простые смертные, все больше на парковке корячимся: пока впихнешь тачку, потом трусцой к подъезду, потом прыгаешь под дождем, не попадая пальцем в кнопки кодового замка, и только после третьей попытки видишь, что он сломан. Да ладно, и не завидно вовсе.
Молодой человек оказался в квартире и стал ждать дядюшку. Квартира тоже была шикарной, это он уже знал — был тут как-то на новоселье. Или, вернее, на приеме по случаю новоселья. Алан нанял декоратора, который сделал проект, а потом занимался отделкой и подбирал мебель и прочее. Деньги в апартаменты были вложены немалые, и выглядело все богато, но со вкусом. Преобладал стиль ампир — позолоченные рамы картин, мебель натурального дерева, богатые драпировки. Алан соответствовал своему жилищу и барскими манерами и внешностью: в бархатном пиджаке, с гривой седых волос (чуть длинноваты), печатка с вензелем и желтым бриллиантом на безымянном пальце да чуть оттопыренная нижняя губа придавали облику необходимую аристократичность. Он тогда усердно потчевал гостей икрой, поил шампанским и целовал ручки дамам. Бомонд млел. Особенно дамы. Особенно те, кто не знал, что он гомосексуалист.
Сегодня праздника не было, но роскошь обстановки все равно навевала мысли о фуршетах, угощениях и так далее. Или это нервы? Марка устроили в комнате для гостей со всем возможным комфортом, но он порядком извелся. Правда, часть времени удалось убить, читая статью и сочиняя отзыв. И все же мысли были о другом.
«Все-таки я, наверное, старею», — думал стоматолог, лежа на кровати и глядя в потолок. Раньше окружающая обстановка очень мало влияла на его внутреннее состояние. Ну что такое интерьер, в конце концов? Но эта комната чуть не свела молодого человека с ума. Стены обтянуты темно-синей тканью, гардины и ковер — голубовато-серые. Причем ковер ему понравился. Прекрасный растительный узор, несомненно, чистая шерсть, и очень вероятно, что ручная работа. Роскошная кровать на гнутых ножках темного дерева, бюро со множеством ящичков. Книжный шкаф, где, замаскированные деревянными панелями, обнаружились телевизор и стереосистема. Вторая дверь из комнаты вела в ванную. Все в тех же изысканных сине-серых тонах. Только полотенца кипельно-белые, но с монограммой. Образец безупречного вкуса и демонстрация немалых денег. Вроде бы надо получать удовольствие от роскоши. Так нет. Кровать казалась Марку слишком мягкой, стул и бюро — жутко неудобными. Люстры не было — только настенные светильники и торшер. Сначала он решил, что торшер сделан из мятой рисовой бумаги, и быстро его выключил — а вдруг загорится? Но и светильники на стенах выполнены в том же стиле, а значит, это не может быть бумага. Почему-то оглянувшись на дверь, молодой человек подошел и коснулся одного из плафонов пальцем. Стекло. С ума сойти. Тонкое, все в складках и изломах, словно торопливые руки мяли вощеные листы. Сначала он любовался ими, но потом вдруг стало казаться, что света в комнате недостаточно. Короче, доктор маялся.
