Оглядываюсь. Светлана сидит заплаканная. Мать, запрокинув голову, пьёт кефир из пакета.
За окном мелькают невзрачные серые домишки, элеватор, фабрика, дома с магазинчиками, очередями, вдоль длинной лужи трусит шелудивая собачонка с чем‑то похожим на крысу в пасти. Жалкое предместье пограничного города. Пока не видно никаких признаков границы. Но её приближение отчего‑то чувствуется.
Все вокруг меня яростно едят. Вон и Георгий жуёт. Сзади мне видно, как от движения челюстей шевелятся его хрящеватые уши. Автобус заражён нервным напряжением. А ведь каждому, надеюсь, нечего бояться. Уверен, никто не везёт контрабанду — наркотики или лишнюю валюту. Едят. Торопливо. Будто такая возможность представилась в последний раз. То ли просто от долгой ходьбы в лесу, то ли поддаваясь общему настроению, я тоже начинаю испытывать голод. В сумке осталось три яблока и два бутерброда с сыром. Не стану их доставать. Не хочу подчиняться этой атмосфере.
Понимаю, я тебе смешон. Но скажи, ответь, отчего всю жизнь я так опасаюсь любого проявления стадности, бегу от неё? Ни разу никто не мог заставить меня пойти на демонстрацию, смотреть с тысячами людей футбольный матч. Вообще терпеть не могу толпы, всяческих сборищ. Думаешь, индивидуалист? Но ведь если знаю, что действительно нужен, если моё вмешательство словом ли, поступком способно что‑то реально изменить, кому‑то помочь — тогда принуждаю себя выйти «на люди».
В стране, которую мы сейчас на время покидаем (вот уже и железные разделительные загородки вдоль шоссе, вот и глухие бетонные заборы по сторонам, в этой стране людей превратили в массы, то и дело гоняют слушать различных ораторов, заполнять аудитории и площади, аплодировать, голосовать.
Тем не менее есть хочется. А тут ещё оборачивается спутница Георгия, протягивает пластмассовую чашечку с горячим чаем.
— Спасибо большое.
— Вот вам ещё пирожок с яйцами и рисом. Берите, берите! У нас целый рюкзак продуктов.
— Спасибо. Как вас зовут, добрая девушка?
— Ольга.
Георгий участия в разговоре не принимает. Не обернулся, не покосился даже. Жует. Уши его недовольно шевелятся. Кто ему эта Ольга? Дочка? Младшая сестра?
Ты, мой незримый собеседник, лучше кого бы то ни было поймёшь, какое это блаженство — первый глоток горячего чая после отъезда из дому. Только принимаюсь пить и есть, как автобус тормозит, останавливается рядом с длинной очередью легковых автомашин. Двери его распахиваются.
— Жду здесь уже четыре часа! Где вы задержались?!
