Без десяти восемь Беатрис вошла в комнату Хелин с подносом, на котором стояла чашка чая и тарелка с двумя поджаренными тостами. Несмотря на то, что Хелин утверждала, что по утрам не в состоянии даже смотреть на еду, хлебцы каждый раз непостижимым образом исчезали с тарелки. Однажды Беатрис прямо спросила об этом Хелин, и та ответила, что скормила хлеб птичкам, но Беатрис поверила ей только наполовину. Хелин была стройной и тонкой, но назвать ее истощенной было нельзя, и было ясно, что ест она больше, чем признает.
Она включила лампу на ночном столике и сидела в постели, опершись на подушки. Вероятно, Хелин уже побывала в ванной, так как волосы ее были аккуратно расчесаны, а губы блестели только что наложенной светло-розовой помадой. Беатрис ощутила укол раздражения: неужели Хелин, уж коли она встала, была не в состоянии открыть окна и ставни? В комнате было темно, жарко и душно, как в склепе, но Хелин, видимо, сознательно добивалась такого впечатления. Ей было восемьдесят лет, и временами ей изменяли память и логика, но она всегда проявляла удивительную сообразительность, когда хотела возбудить сочувствие окружающих.
Хелин хотела, чтобы ее жалели с утра до вечера. Беатрис знала, что она не всегда была такой, но у нее всегда была склонность напускать на себя вид полной беспомощности, чтобы окружить себя людьми, готовыми из сочувствия и сострадания в любой момент подставить ей плечо. С годами, однако, эта склонность усилилась настолько, что теперь не осталось почти никого, кто выносил вечную слезливость Хелин.
— С добрым утром, Хелин, — сказала Беатрис и поставила поднос на столик у кровати. — Как тебе спалось?
Она слово в слово знала ответ, и Хелин не замедлила его дать.
— Честно говоря, я почти не сомкнула глаз и ворочалась всю ночь. Два раза я включала свет и пыталась читать, но от утомления просто не могла сосредоточиться и…
— У тебя просто слишком жарко, — перебила ее Беатрис. Она пробыла в комнате Хелин всего пару минут, но ей казалось, что она вот-вот задохнется в спертом липком воздухе. — Я не могу понять, почему ты летом спишь с закрытыми окнами!
— Сейчас уже не лето. Сегодня второе сентября!
— Но на улице тепло, как летом!
— Я боюсь, что ко мне может кто-нибудь залезть, — уныло произнесла Хелин.
Беатрис презрительно фыркнула.
— Послушай, Хелин, ну как можно к тебе залезть? Здесь нет лестницы, по которой можно взобраться на второй этаж!
— Стена не совсем ровная, и любой ловкий вор-верхолаз смог бы…
