Он вспомнил работника, жившего при доме, которому хозяин разрешил посадить неподалёку инжир, черешни и айву. Тот заботился при этом не только об их семье, но и о своих детях, как и обрабатывавшие их земли издольщики, которые всегда, прежде чем приступить к сбору урожая, приносили им красивую корзину винограда.
Но как ни старайся, всего не предусмотришь: благие желания этих людей не сбылись, расчёты не оправдались. От сельского хозяйства в этих краях остались одни воспоминания - там, где раньше возделывали землю и выращивали виноград, появились бесчисленные летние постройки и внушительные дома, в которых жили круглый год. Леса по большей части вырубили, а пруды и искусственные водоёмы, устроенные для орошения, высохли. И никто - ни он, ни его братья, ни дети его братьев - не наслаждался обещанными плодами, сорванными с посаженных для них деревьев. Время было незрячим всадником, и остановить его никто не мог. По пути оно увлекало за собой всё, что раньше казалось устойчивым и прочным, изменяло пейзаж, а мечты обращало в пепел.
Ничего не осталось от мест, связанных с его прошлым, - домá, где жил он в детстве и в юности, снесли, или там поселились чужие люди. И хотя ни собственность, ни деньги, если только их нельзя было раздать друзьям и знакомым, не представляли для него никакой ценности, утрату прошлого он ощущал так, словно у него что-то отрезали. Он больше не мог попасть в места, по которым иногда ещё бродил во сне, и если ему удавалось проникнуть туда, то только тайком.
* * *
Было непонятно, откуда он отправлялся, но по сюжету полагалось соблюдать строго установленные правила: чтобы вернуться на Итаку, надо не бояться опасностей и не отступать. Он искал дорогу к родительскому дому, и хотя казалось, что до того рукой подать, блуждал в горах по каким-то зарослям, уходя всё дальше и дальше от цели. Он то карабкался вверх по тропинкам, помогая себе руками, то сбегал вниз, и ничто тут не напоминало ему знакомых с детства мест. Всё вокруг было чужим, но всё же он не отступался от своего намерения и настойчиво пробирался вперёд, хотя на пути странным образом то и дело возникали новые препятствия, а на душе делалось тревожно. Там, где горы резко обрывались вниз, в пустоту, ему приходилось делать большой крюк. Постепенно горы всё теснее обступали его со всех сторон, и он понимал, что отдаляется от моря. Потом он видел снег на вершине горы и удивлялся: в этих местах с их благодатным климатом снега не бывало никогда. Он начинал сомневаться, стоит ли идти дальше, - и просыпался, усталый и разбитый, словно и в самом деле лазил по горам.
