Кто‑нибудь подумает: «Этот Костя Хубов представился вроде бы интеллигентным парнем, а сам, как какой‑то альфонс, всё время живёт за счёт женщин».
Нет! Я хотел работать. Отец Нины, как я уже говорил, брал меня в свою фирму, чтобы со временем командировать в Италию для переговоров об очередной поставке обуви. Мало того, собирался купить мне автомобиль.
Хотя Нина продолжала «безумно» любить меня, я оторвал её от себя. Развёлся через три с половиной месяца после свадьбы.
Из‑за съёмок, из‑за этой злосчастной женитьбы так получилось, что я надолго перестал посещать лабораторию. А когда пришел — увидел, что того облезлого особнячка, где она помещалась, больше нет. На его месте был огромный котлован, откуда торчал фундамент строившегося жилого дома.
И тут я понял, что потерял последнюю надежду снова встретиться с писателем. Прошло много лет с тех пор, как он побывал у меня. Несмотря на это, бабушка и дедушка тоже запомнили его. «Был у тебя единственный приличный знакомый, да и тот перестал приходить», — обидно приговаривал дедушка.
Жизнь моя буксовала на месте. Снова я обретался со своими стариками. Они всё больше нуждались во мне.
Взаимоотношения с кино кончились. Стыдно и омерзительно было сниматься в бандитских фильмах. Убивать, быть убитым, грабить, насиловать. От всего этого я отказывался. Меня и перестали приглашать.
За то время, пока я жил в коттедже у Нины, погибли мои орхидеи. Дедушка не смог за ними уследить.
Единственное, что изменилось: к нам, вернее, ко мне почти каждый день стали приходить люди. За исцелением.
Поможешь одному, тот расскажет родственникам, те — знакомым. И пошло–поехало.
Я не требовал денег за свой труд. Брал только то, что давали пациенты.
Дедушка ворчал: «Квартира превратилась в проходной двор».
Столкнулся с неожиданным явлением. Многие приходили не столько с жалобой на ту или иную болезнь, сколько под этим предлогом поделиться своими бедами, трудностями, попросить совета.
У меня!
Одна женщина, её звали Зинаида Николаевна, после того как я за два сеанса избавил её от радикулита, явилась с букетом хризантем и тортом. Просить совета: как сделать, чтобы её сына не забрали в армию? Не могу ли временно навести на него порчу?
Другая, молодка в платочке, испытующе уставилась на меня, оглядела стены моей комнаты в поисках икон. Не нашла.
Всё‑таки перекрестилась на фотографии Енгибарова и Высоцкого, спросила: лечу ли я православным лечением?
Хотя на мне был подаренный Луизой крестик, я продолжал оставаться некрещеным, неверующим, о чем честно сказал. Она тут же ушла.
