Не оставалось ничего, кроме вечного моря и вечного солнца. Да крепнущего ощущения, что некто испытующе наблюдает за ним. Чего‑то ждёт.
Артур знал, кто этот Некто. И всем сердцем, всем существом жаждал прямого указания, хоть бы намёка — как теперь, после окончания книги, жить. Ибо жизнь потеряла вектор и становилась бессмысленной, как компас без стрелки.
Выйдя из моря, он улёгся на раскалённом песке рядом со своей одеждой и все вертел в руках, разглядывал раковину — навсегда опустевший домик с колючими шипами.
Через некоторое время он взглянул на часы, быстро оделся и пошёл с пляжа на набережную.
Чувствовал давно забытую лёгкость во всём теле, какая бывает только после морского купанья. Даже саднящая боль от прикосновения медуз казалась почётным трофеем. Таким же, как раковина.
Рафаэля с его машиной не было. Не было видно никаких машин, никаких туристов, даже прохожих.
Артур подошёл к расположенному у начала пирса павильончику под тентом, где, оказывается, можно было купить горячий кофе, мороженное, сэндвичи, напитки. Продавец, читавший газету, с таким удивлением воззрился на Артура, словно появление покупателя было действительно редчайшим событием в этом месте.
— Но, но, — Артур поспешно отошёл прочь, ибо бумажник с деньгами остался в ящике письменного стола.
«А если Рафаэль хотел сказать, что приедет не через два часа, а в два? — подумал Артур. — Сейчас лишь начало первого… Вообще заставлять людей возить меня сюда и забирать обратно — не дело. Да и за тридцать пять дней я с ума сойду на этом пляже, превращусь в головешку».
Он был голоден. Перспектива ждать ещё два часа на раскалённой набережной раздражала.
«До чего же все относительно, —думал Артур, направляясь под решётчатую тень пальмы, толстой и чешуйчатой, как ананас. — Только что так радовался морю… В результате обречён и тут, в Барлетте, одиноко торчать под деревом.»
Из‑под одной из нижних чешуй пальмы выюркнула ящерица и замерла на асфальте у ног.
Красная легковая автомашина подъехала к тротуару, откуда выскочил какой‑то бородач. Как показалось Артуру, поманил к себе.
— Хорошо? Море хорошо? — жизнерадостно кричал он на ломанном английском, пока Артур подходил ближе. — Италия хорошо? Донато хорошо?
Услышав знакомое имя, Артур осмелел и, оказавшись в прохладном салоне машины, спросил по–английски:
— А где Рафаэль?
— Рафаэле — госпиталь.
— Он заболел? Что‑то случилось?
— О'кей! Тутги о'кей!
Насвистывая какую‑то мелодию, бородач в мгновение ока доставил Артура в проулок возле комплекса белых с синими обводами окон зданий. И тотчас укатил.
