Он должен был спешить. Пока жив, пока глаза ещё видят появляющиеся из‑под кончика авторучки собственные каракули, которые все труднее править, разглядывая в лупу.
…Он глянул на все ещё спящую Машу. Отогнал вьющуюся над её коротко остриженными волосами безбилетную, безвизовую муху, перелетающую из России в Италию.
Последнее время Маша подключилась и к самому главному: прочитывала вслух свеженаписанные страницы, правила их под его диктовку.
Работа над книгой подходила к концу. Рукопись нужно было приводить в порядок, перепечатать.
Так в очень короткое время Маша стала исполнять обязанности экономки и секретарши. Платить Артуру было нечем.
С тех пор как он отдал за бесполезное месячное мучительство на- копленные триста долларов, его запасы иссякли. Денег с трудом хватало только на еду и квартплату. Приходилось смириться с тем, что Машины посещения прекратятся. Его опыт подсказывал — за благотворительность рано или поздно нужно платить.
Артуру пришла мысль предложить этому самоотверженному существу переселиться к нему, бесплатно жить во второй комнате, экономя таким образом сто долларов в месяц.
Маша спокойно выслушала это предложение, спросила — «Чего ж вы раньше молчали? Скоро из Италии приезжает один пожилой священник. Звонил моим друзьям–итальянцам, просил снять ему комнату с тем, чтобы рядом жил человек, с которым он мог бы говорить по–русски, практиковаться. Влюблён в Россию, изучает русский язык.»
Так, совершенно неожиданно, в квартире возник дон Донато.
И вот теперь, по его приглашению, Артур Крамер вместе с Машей летел в Италию.
Выходя из «боинга» на трап в ослепительный жар итальянского полдня, он, уже в который раз, с растерянностью подумал о странном стечении обстоятельств: внезапное вторжение в его жизнь Маши, затем дона Донато, и совсем уж неожиданный аванс от издателя за новую книгу.
— Сейчас же выкинем вашу куртку, — сказала шествующая сзади Маша. — Идёте, как мишень из России.
«Джабраилыча» Артур увидел когда стоял в длинной очереди к стойке контроля. Снова дымя сигарой, старик прошёл вперёд всех, хвастливо тыкал протестующим русским паспорт гражданина Италии. Заодно провёл и своих ухмыляющихся бандитов.
Эти улыбочки, эти стриженные затылки были последним напоминанием о России.
У выхода из аэропорта Маша все‑таки заставила Артура содрать куртку. Запихнула её в урну.
Теперь он стоял рядом с сумками в белой рубашке с короткими рукавами, синих джинсах, ожидая среди снующей толпы пока она поменяет часть долларов на лиры. Потеряв из поля зрения Машу, он почувствовал себя маленьким мальчиком.
