— Ну как? Как и следовало ожидать, пытка?
Она отпила шампанского и потрясла головой:
— Представляешь, нет! Мне даже нравится здесь.
Он вообще был ей не нужен. Сердце его упало.
— Хочешь, потанцуем?
— Давай лучше посидим поболтаем.
Ему мучительно хотелось заключить ее в свои объятия, но, наверное, так и вправду лучше. Кейд стиснул зубы. Поболтаем — это самое то.
— Слушай, твоя мама! Я ожидал увидеть совершенно другого человека.
Глаза Николь заблестели, и она наклонилась к нему поближе.
— А мы с ней совершенно потрясающе побеседовали по душам после моего возвращения из «Ваминда-Доунс».
Они проговорили три часа! Кейд опомнился только тогда, когда пришла пора везти ее домой. Он усадил Николь в машину, а затем присел рядом с ее открытой дверцей и взмолился:
— Еще совсем не поздно. Давай погуляем, сходим в бар или клуб, потанцуем…
— Зачем?
Одним словом она его выбила из седла.
— Очень долго отвечать, Николь…
Она смотрела на него молча несколько бесконечно долгих секунд, и у него было ясное ощущение, что сейчас решается его судьба. Сердце бухало, как кузнечный молот.
— Здорово было бы прогуляться по набережной Саусбэнк, выпить кофе.
Кейд взял ее руку и провел ею по своим губам.
— Спасибо тебе.
Они с Кейдом шли по набережной, и сердце Николь бешено колотилось в груди. Вечерний воскресный Мельбурн, с его огнями, гуляющей молодежью, взрывами смеха, музыкой из кафе — обычно она все это обожала, но сейчас шла как в тумане и не замечала ничего вокруг. Сегодня все ее чувства были сконцентрированы на человеке, который шел рядом. Угрюмое выражение его лица странно противоречило теплоте, с которой он смотрел на нее. Он не пытался взять ее за руку или хоть как-то к ней прикоснуться. И она, увы, не могла справиться с растущим разочарованием. Она знала, что так лучше. Но чувства не желали внять доводам рассудка.
И все равно Николь жадно впитывала каждый восхитительный миг его близости. Она наслаждалась звуком его голоса. Она любовалась тем, как он держит голову, как поводит широкими плечами, какая у него мужественная походка, особенно ее умиляло, как сейчас он приноравливался к ее более мелким шагам. Она старалась впитать каждую черточку, чтобы потом, когда они расстанутся, доставать эти бесценные воспоминания из шкатулки памяти и снова и снова вспоминать сегодняшний волшебный вечер. Она себя не обманывала — завтра он уедет, и, скорее всего, они не увидятся больше никогда. От этой мысли болело сердце, и она гнала ее от себя. «Я подумаю об этом завтра».
