— Солнышко, я не разговаривала с твоей мамой, но, думаю, она не сможет завтра приехать.
— А послезавтра?
Да что же это? Грудь Николь разрывалась от сочувствия. Как могла эта женщина бросить такого прекрасного, такого любящего ребенка? У нее что, каменное сердце?
— Я не знаю, милая. Если бы она собиралась приехать в гости, она бы сперва обязательно позвонила.
Элла обдумывала ее слова.
— Ник, а ты будешь завтра?
— Я-то точно буду! — Николь приложила руку к груди. — И нам будет очень весело! Смотри, твой папа здесь, и Холли, и бабушка, и тетя Ди, и дядя Кит, и, конечно, Саймон с Джейми, и Хэрри, и я! Чудесная компашка, правда?
Элла улыбнулась:
— Да! А ты совершенно точно уверена, что Санта придет?
— На все сто процентов.
Когда семья разошлась по своим комнатам, а детей уложили спать, Кейд попросил Николь остаться на пару слов. Он явно хотел обсудить произошедшее. Они устроились в гостиной.
— Николь, Элла застала меня врасплох. А ведь я должен был ждать чего-то в этом роде. Просто… вот уже несколько месяцев, как Элла перестала спрашивать о Фрэн.
Николь так хотелось прикоснуться к нему. Да что же это за испытание? Всего лишь оттого, что он сидел рядом, кровь стучала у нее в висках, а губы сами по себе приоткрывались, будто призывая к поцелую. А он… вдруг резко повернулся к ней, сверкнул глазами:
— Николь, но почему же ты не оставила ей даже малейшей надежды?
Она настолько не ожидала такого поворота, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что он имеет в виду.
— Ты хочешь сказать, что есть надежда? Ты тоже ждешь, что Фрэн может вернуться завтра?
— Нет, конечно! Но дело не в этом! Элла ведь ребенок. Было жестоко…
Не свое ли собственное заветное желание он сейчас защищает с такой страстью? Холод пробежал по позвоночнику. Он продолжал метать молнии.
— Надо было что-нибудь придумать! Все равно назавтра она бы уже все забыла! Радостные волнения завтрашнего дня все бы компенсировали.
Николь вздернула подбородок:
— Я не буду врать твоей дочери! Ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день! Я-то хорошо знаю, что это такое — страстно мечтать о чем-то накануне Рождества. Это же день, когда случаются чудеса, не так ли? И я прекрасно знаю, как больно бывает, когда никакие чудеса вовсе и не думают случаться!
Кейд был поражен ее вспышкой. Оба сидели в тишине, лишь игрушки на стоявшей в углу елке тихонько позвякивали сами по себе. Наконец он спросил:
— А о чем ты мечтала?
— О всякой ерунде. Например, однажды загадала, чтобы был веселый пир, чтобы все пели рождественские песенки и чтобы дали погреметь хлопушками с конфетти. В другой раз, помню, надеялась, что мама и папа со мной поиграют в мои новые игрушки — игрушек-то всегда было более чем достаточно. Родители лишь прочитали отповедь, что, мол, мне очень повезло, ведь у других детей нет таких подарков… И никогда ничто из загаданного не сбывалось. — Она почувствовала, что Кейд больше не будет спорить с ней. — Пойми, я рассказываю тебе все это не для того, чтобы ты меня пожалел. Я хочу, чтобы ты понял, как жестоко и неправильно было бы давать Элле ложную надежду. Поверь мне, она вовсе не забыла бы о моих словах и все Рождество ждала бы, что вот-вот дверь откроется, и на пороге появится мама. Вот где была бы настоящая сердечная боль! А сейчас она сосредоточится на всех других радостях праздника. Кейд, неужели ты не понимаешь, что, обманывая ребенка, пусть даже из благих побуждений, ты сам убиваешь ее доверие к тебе? А ведь вера в тебя и есть самое ценное, что ты можешь ей подарить.
