А Верунька впилась в нее напряженным взглядом и хриплым голосом тихо проговорила:
– Дай другую руку.
Повинуясь ей, Ольга протянула ей другую руку. Верунька положила ее ладонь себе на лобок и сдавленно выдохнула:
– Сожми же, ну, сожми!
Девушка сжала руку. Верунька раскинула ноги и тут же послышался ее тихий, страстный стон. Она несколько раз конвульсивно подбросила бедра и затихла. Полежав немного, сказала:
– Прости меня, Оленька, прости окаянную. Вот до чего нечистая доводит.
Ничего не могу с собой поделать. Только ты с меня пример не бери. У тебя все еще впереди. И муж, и любовь, и всякое такое.
– Не знаю, как мне до мужа дожить. Ты ведь видишь, как я мучаюсь.
– Ну хорошо. Давай я тебе один разочек облегчение устрою. Только один разочек, и все.
Верунька спустила с Ольги ночную рубашку и впилась губами в сосок ее маленькой груди. Девушку стали бить мелкие электрические молнии… Она ослабела и опустилась на подушки. А проворные руки Веруньки уже гладили ее тело и добрались до того главного места, которое пылало маленьким костром. После нескольких нежных, но сильных прикосновений у нее начался оргазм. Совсем не такой, какие приходили во сне – рваные, незаконченные, мучительные. Пальцы Веруньки выжимали из ее воспаленного женского места всю накопленную страсть плотской работы. Ольга мычала, судорожно билась в постели, а оргазм все не кончался. Наконец, какое-то колесо прекратило вращаться внизу ее живота и она устало расслабила тело.
На следующую ночь опыт повторился. В голове Ольги стоял невообразимый кавардак мыслей, в душе боролись осуждение случившегося и сладостные воспоминания о нем, а тело властно требовало повторить опыт еще и еще. С неискушенным своим сердцем девушка могла бы быстро утонуть в этом предосудительном занятии и стать лесбиянкой, если бы не Верунька. Та целую неделю отводила душу с Ольгой, а потом заявила:
– Все, подружка моя золотая. Я тебе плохого не хочу, и это дело мы с тобою закончим, пока не поздно. Не то вся жизнь у тебя под откос пойдет, а я на себе этот грех понесу. Выход у тебя только один. Надо срочно дать какому-нибудь мужику. Я тут всех пригодных в уме перебрала, нет ни одного подходящего, кроме твоего начальника. Он всем хорош, а главное – свободен. Не беда, что строг, чай тоже хочет. Вот за него и надо взяться.
– Антон Константинович, и вправду, мне очень нравится. Только я и представить себе не могу, что он со мной… Странно даже.
– Нет здесь ничего странного. Он только вид он на себя напускает. А самому тридцать лет. Поди, у него на каждую юбку встает.
