– Наболело, – посочувствовала Феня. – Так что вам Лина сказала?
– Ага… – стал вспоминать Виталий. – Она мне все, как есть, рассказала – что случилось убийство, что Ника обвинят обязательно, что только крепкое алиби поможет. Она уже дала ментам мои координаты, надеясь, что я не подведу. Я и не подвел. Сказал, что Ник Сухарев ездил с нами в Краснодар на соревнования.
– Вы понимали, что у вас могут быть проблемы? – спросила Феня.
– Понимал. – Тренер белозубо рассмеялся. Феня подумала, что мамы юных боксеров обожают его. – Скажу, перепутал Ника с другим отцом…
– Значит, Лина с Митькой на соревнования вдвоем ездили? – уточнила Феня.
– Их тоже не было.
…Надеждин встретил консультанта детективного агентства серией коротких вопросов.
– Зачем вы пришли? – поинтересовался он. – Чего хотите? Вы из полиции?
Феня застала Надеждина в коридоре клуба, где носились юные и не юные спортсмены: поджарые легкоатлеты, гибкие гимнастки в ярких купальниках, высоченные узкоплечие волейболисты и баскетболисты (Феня их не различала), подвижные футболисты и хоккеисты, передвигающиеся в коньках по полу вразвалочку, как пингвины.
– Я из прокуратуры, – ответила Феня прямо, но лживо. – Хочу знать, почему вы решили дать показания о том, что Сухарева не было на соревнованиях в Краснодаре?
– Потому что узнал, что Сладков соврал, – резко отреагировал Надеждин. – Это что, нормально, убивать людей и оставаться на свободе? А если он завтра мою маму захочет убить?
Феня притворилась, что признает победу в этом рауте за ним, но в высокую сознательность тренера как-то слабо поверила. Она сумела поймать его взгляд и всмотрелась в светло-голубые, чуть навыкате глаза Надеждина. Общим силуэтом и посадкой головы тренер слегка напоминал Дэниэла Крейга, которого в роли Джеймса Бонда Феня не воспринимала совершенно. Но даже Бонд-блондин вызывал больше доверия, чем Надеждин – борец за справедливость.
– Вас кто-то попросил обратиться в полицию? Знаете что, я ведь могу и заплатить за правду. Это вас устроит?
Феня вытащила из сумки кошелек и показала ему пятитысячную купюру. Покупка правды входила у нее в привычку. Надеждин огляделся, убедившись, что никто не видит, и молниеносным движением выхватил хрусткую бумажку из Фениных пальцев.
– Попросил? Нет. – Теперь он говорил тихо и быстро. – Просто я слышал, как Сладков по телефону говорил Сухаревой, что из полиции к нему приходили, что спрашивали о соревнованиях и что он ответил ментам. А я на него злой: он стал старшим тренером через мою голову, обставил меня. Я не из тех, кто обиды прощает. Теперь его посадят за дачу ложных показаний, а я его… свое место займу!
