Вдовствующая герцогиня Виганская, гроза четырех сыновей, трех оставшихся в живых дочерей, многочисленных внуков, управляющего, юриста, доктора и уймы прихлебателей, приветствовала своего любимого внука весьма оригинально. Это случилось как раз в тот момент, когда она поглощала свой завтрак в виде тостов, размоченных в чае, и тиранила свою незамужнюю дочь, жившую вместе с ней. В свое время она слыла красавицей, и следы былой красоты все еще можно было найти в изящном складе ее лица. Она имела привычку разглядывать своих посетителей орлиный взором, никогда не расточала любезностей и относилась ко всему современному с уничтожающим презрением. Когда дворецкий ввел мистера Бомариса в ее комнату, она устремила на него пронзительный взгляд и сказала:
— А, так это вы, сэр? Я уже забыла, когда вы приходили навестить меня в последний раз!
Мистер Бомарис, низко склонившись над ее рукой, невозмутимо ответил:
— Во время моего предыдущего визита к вам, мэм, вы сказали, что не желаете видеть меня до тех пор, пока я не исправлюсь.
— Ну, так вы исправились? — спросила герцогиня, отправляя в рот следующий кусочек размоченного тоста.
— Конечно, мэм: очень скоро я стану настоящим филантропом, — ответил он и повернулся, чтобы поздороваться со своей теткой.
— Они мне и так надоели, — сказала ее светлость. — Меня уже тошнит сидеть и смотреть, как Каролина бесконечно вяжет что-то для бедных. В мое время мы давали им деньги — и все! Но не думай, что я тебе поверила. Ну-ка, убери отсюда эту кашу, Каролина, и позвони в звонок. Сухари с чаем никогда никому пользы не приносили и не принесут. Я велю Хэдли принести бутылочку мадеры — ту, что еще хранил твой дел, а не ерунду, которую прислал мне Виган.
Леди Каролина убрала поднос, но робко заметила, что доктор Садбери вряд ли это одобрит.
— Садбери — старая баба, а ты, Каролина, дура, — ответила ее светлость. — А теперь иди, дай мне поговорить с Робертом. Ненавижу, когда вокруг меня суетятся одни женщины, — добавила она в то время, как леди Каролина собирала свое вязанье. — Да, скажи Хэдли, чтобы принес хорошую мадеру. Он знает. Ну, сэр, говорите, что вы мне хотели сказать, раз уж набрались наглости снова показаться здесь.
Мистер Бомарис, прикрыв дверь за своей теткой, вернулся в комнату и с притворной кротостью сказал, что счастлив видеть свою бабушку в добром здравии и отличном настроении.
— Бессовестный нахал! — ответила довольная герцогиня. Она внимательно оглядела его великолепную фигуру. — Ты выглядишь неплохо — лучше сказать, выглядел бы неплохо, если бы не вырядился бог знает во что. Когда я была молодая, ни один джентльмен не посмел бы явиться ко мне с визитом вежливости, не напудрив волосы. Ваш дедушка, наверное, перевернулся бы в своем гробу при виде того, до чего вы все докатились с вашими кургузыми сюртуками, крахмальными воротничками, шейными платками и манжетами без малейшего намека на кружева. Если ты можешь сесть в своих обтягивающих бриджах или, как вы это называете, панталонах, тогда садись.
