— А как жили вы? — спросил он. — Кто о вас заботился?
— Я сама о себе заботилась, по большей части. — Она засмеялась. — У меня великолепные друзья. Я люблю людей! В том-то и беда. Что бы вы сделали, если бы вам нравились два человека, оба очень сильно, и вы не могли бы решить, какой из них больше?
— Я продолжал бы им симпатизировать и не стал бы спешить. А почему нет?
— Но надо же что-то решать, — сказала Эвелин. — Или вы из тех, кто не верит в брак и все тому подобное? Слушайте, так нечестно, я говорю все, а вы — ничего. Может быть, вы такой же, как ваш друг? — Она посмотрела на него с подозрением. — Может быть, я вам не по душе?
— Я не знаю вас, — сказал Хьюит.
— А я всегда знаю с первого взгляда, нравится мне человек или нет! Вы мне сразу понравились, за первым же ужином. Боже мой, — продолжала она с досадой, — от скольких бы неудобств люди себя избавили, если бы только прямо говорили, что думают. Я так создана. Ничего не могу поделать.
— Вам не кажется, что это ведет к некоторым трудностям? — спросил Хьюит.
— В этом виноваты мужчины. Они всегда приплетают любовь.
— Значит, вы получаете предложения одно за другим.
— Не думаю, что мне сделали больше предложений, чем обычно делают женщине, — сказала Эвелин, правда, без уверенности.
— Пять, шесть, десять? — стал гадать Хьюит.
Судя по выражению лица Эвелин, десять было верным числом, но вовсе не таким уж большим.
— Наверное, вы считаете меня бессердечной кокеткой, — возмутилась она. — Мне все равно, считайте. Меня не волнует, что обо мне думают. Только оттого, что тебе интересно, что ты хочешь общаться с мужчинами, говорить с ними так же, как с женщинами, — тебя называют кокеткой.
— Но, мисс Мёргатройд…
— Лучше называйте меня Эвелин, — вставила она.
— После десяти предложений вы можете, положа руку на сердце, сказать, что мужчины ничем не отличаются от женщин?
— Положа руку на сердце! Ненавижу это выражение! Его любят снобы! — вскричала Эвелин. — Положа руку на сердце, так должно быть. Это больше всего и огорчает. Каждый раз думаешь, что этого не произойдет, и каждый раз это происходит.
— «В погоне за дружбой», — сказал Хьюит. — Название комедии.
— Вы ужасны! — воскликнула она. — Никакой вы не чуткий. Вы все равно что мистер Хёрст.
— Что ж, — сказал Хьюит. — Давайте разберемся. Давайте разберемся… — Он умолк, потому что вдруг забыл, в чем они должны разбираться. Ему намного интереснее была она сама, чем ее затруднения, потому что во время разговора с ней его оцепенение прошло и он почувствовал смесь симпатии, жалости и недоверия. — Вы пообещали выйти замуж и за Оливера, и за Перротта? — заключил он.
