Наконец решившись, я подошел к продавщице:
— Извините, вы не подскажете, где я могу найти Бориса Александровича?
— Чего? — спросила тетка, выплюнув шелуху от семечек. Одна кожурка прилипла к нижней губе и словно магнит притягивала взгляд.
Я сообразил, что Борька мог не назвать свое настоящее имя.
— Я говорю, вы не знаете, где человек, который два дня назад рядом с вами просил милостыню.
Покосившись на значок полного члена общества с правом репродукции на моем лацкане, она сказала:
— Гражданин, я тут каждый день лет десять торгую. Нету тут ни Борисов, ни Ирисов, ни прочих Исов. Нету, и никогда не было.
Я растерялся. Не должен получлен категории «дельта» мне перечить:
— Ну как же? Я позавчера сам и вас, и его здесь видел!
— Уж вы-то должны знать, гражданин, что у нас в государстве нуждающихся нет, — слово «гражданин» она произнесла по особому. — Ну-ка посторонись, всю торговлю мне закрываешь!
Все заготовленные мной слова разом застряли в горле. Действительно, нуждающихся нет. Зато есть требующие опеки, и они не побираются. По официальной версии.
На самом деле, наше общество очень гуманно. Оно следит и оберегает каждого человека, даже полугражданина. У нас нет безработицы, никто не умирает от голода. И все благодаря IQ-тестингу. Каждой специальности соответствует определенный уровень интеллекта и случайный человек просто не получит образования, работать по которому он не сможет.
Мне ничего не осталось, как буркнуть «извините» и развернуться. Я с сожалением посмотрел на людей. В самом деле, не брать же тетку за горло при народе.
Под землю спускаться я не стал. Межконтинентальный т-узел имени Кандализы Райс не был самым ближним от моего дома, но «прыгать» еще ближе мне не хотелось. Лучше пройдусь. Тем более «проездной» на этот месяц я еще не купил.
Тогда, я даже не подозревал, как это изменит мою жизнь. И так и не решил, благодарить ли провидение, толкнувшее меня на пешую прогулку, или проклинать его.
Я шел по узкой пешеходной улице. Хотя все улицы сейчас пешеходные, необходимость в машинах отпала давно. Вокруг возвышались многоярусные небоскребы спального квартала.
Я шел и думал, что надо обзвонить бывших одноклассников. Может, кто-нибудь знает, что с Борькой.
Наконец, я дошел до высотки ничем не отличимой от соседних и прислонил большой палец к пластинке рядом с дверью. Она открылась и вместе с этим информация о моем приходе ушла в местный орган опеки. Раньше, если человек пропадал, то надо было писать заявление и относить его в МОРО через три дня. Теперь все намного удобней. Если человек не приходит домой двое суток подряд, органы опеки узнают об этом немедленно. И начинают интересоваться, не случилась ли с человеком беда. Наше общество очень заботливо.
