— Ничего, пожалуйста. Да, можете взять при условии, что вернете его обратно к половине пятого. До тех пор он мне не понадобится. Опять с вашей что-то случилось?
— Аккумулятор сел. Вильям уверяет, будто я оставила зажженные подфарники на всю ночь. Как это могло произойти, не знаю, но с Вильямом спорить бесполезно. А мне надо в Куперстаун делать прическу. Сегодня я должна выглядеть на все сто. Так что я буду вам очень обязана.
— Ключи в машине.
— Спасибо, спасибо, — сказала молодая женщина и затворила за собой дверь.
— Кто это? Она работает здесь? — сказал Янк.
— Работает? Как бы не так! Это ее дочь, хозяйкина дочь, от первого мужа. Шейла Данем.
— Дуновение весны, — сказал Янк. — Она всегда здесь живет?
— Конечно, нет, — сказал Адам Фелпс. — Разводится, вот и приехала сюда. Замужем за каким-то бостонцем, но он, наверно, решил, что с него хватит. Такой с меня бы тоже хватило.
— Молода она для развода.
— Года двадцать три, двадцать четыре. А может, и все двадцать пять.
— Выглядит моложе.
— По уму ей самое большее пятнадцать, — сказал Адам Фелпс.
— В данном случае это, наверное, не мешает.
— Вот именно. Родилась богатой, вышла замуж за богача и разводится, наверно, по-богатому.
— Я не только о деньгах, — сказал Янк.
— Ну, это само собой. Бегает тут в брючках и в свитере, только мужиков распаляет. Дойдет когда-нибудь до группового изнасилования, может, это ее проучит.
— Здесь? В Вермонте?
— Угу. У меня тридцать четыре человека рабочих, а из них больше половины еще и года нет, как приняты. Нанимаешь, кто придет, без разбора. Французы из Канады. Ирландцы. Два негра. Ведь кому-то надо убирать коровье дерьмо. Они не то что мигрируют, но проработают самое большее год и уходят. Холостяков, а таких много, мы селим в бараке. Именуют его общежитием, но название «барак» больше в ходу. Хотите взглянуть?
— Я как-нибудь еще приеду, если позволите. А сейчас мне надо заняться письмами.
— Анна говорит, вы вроде писатель. О нашей ферме много чего можно написать. Сам я на это никогда не решусь, у меня неважно с орфографией, да и на машинке печатаю кое-как — тычу одним пальцем. Но кому-нибудь надо бы написать историю этого поместья с тех времен, как тут была просто ферма старика Сеймура, и по нынешний день. И все равно никто не узнает, какие деньги в него ухлопаны. Дело в том, что мать хозяина здесь родилась и нигде больше не хотела жить — только на своей ферме. Могла уехать куда угодно и жила какое-то время в Англии и в Калифорнии. Но больше всего ей нравилось здесь. Да, про эту ферму можно написать целую книгу — конечно, опустив кое-какие подробности. — Он широко повел рукой, показывая на картонные, деревянные и стальные картотеки. — Тут все записано, о каждой корове, которая у нас была в хозяйстве. Процент жирности молока, заболевания и прочее тому подобное. Быки-производители и их потомство. Хотите, выдвину ящик и скажу вам, сколько стоил культиватор в девятьсот шестнадцатом году или когда мы пустили первый трактор. Один мерзавец из налогового управления заявил, что наша ферма просто хобби богатого человека. Но когда мы показали ему, как у нас тут поставлено дело, он прикусил язык. Вначале-то, может, и было хобби, но с тех пор мы почти каждый год заканчивали с прибылью. На таких фермах прибыль надо давать, не то налоговое управление обрушится на вас и наложит всякие запреты. Я служу здесь пятый десяток, считая и летние месяцы, когда учился в школе и в колледже, но у нас есть два человека, которые еще до меня сюда поступили.
