— Еще бы нет! Если какая-нибудь тебя задавит, что же, она не существует? Но прежде чем создать одну такую машину, надо было ее придумать. А ты говоришь, что мысль не существует. Какая глупость! И ты сам глупый.
— Я мог бы доказать тебе, что мышление, мысль, как ты говоришь, входит составной частью в каждую из этих машин. Как форма энергии, которая создала машину и затем исчезла, как только машина поступила в производство.
— Ах, энергия? А энергию ты видишь?
— Конечно, нет. Она исчезла как дым. Сгорела и исчезла. Энергия. Мысль. Любовь. Если они и существуют, то лишь как часть материального.
— Вздор, и ты сам прекрасно знаешь, что это вздор. Завтра вечером будешь доказывать, что видимое не существует. Что существует только то, что невидимо. Ты просто любишь спорить. Вы хохем, мистер Янк Лукас. Щеголяете передо мной своей латынью, а я позволю себе щегольнут своим идиш.
— Что сие значит? Хо-хем? — сказал он.
— Это значит: ах, какой умник! — сказала она. — Ну что ж, это мне больше нравится, чем прежнее. Это разговор. А прежде, с Бэрри, я только и слышала, какую кучу денег он для меня заработает. Не сколько я для него заработаю, а сколько он для меня. А до Бэрри было так: «Эй, детка, ну как, поваляемся?» Тебе неприятно, когда я говорю о своем прошлом?
— Слишком часто оно у тебя на языке, — сказал он.
— А знаешь почему?
— Да нет, не знаю, — сказал он.
— Потому что ты стараешься переделать меня, ты уже начинаешь придумывать, будто я совсем не такая. Но я была именно такая, и чаще всего мне это нравилось, иначе я бы так не делала. И я не говорю, что кого-то из них любила так, как люблю тебя. Но не вздумай внушать мне, будто я в чем-то виновата. Ты, может, сам делал что-нибудь грязное, мерзкое до нашей с тобой встречи, но разве тогда, в первый раз, в гостинице, я тебя спрашивала об этом?
— Я запретил себе спрашивать, что ты делала раньше, — сказал он.
— Уж такой строгий запрет, что даже как-то противоестественно. Каждому хочется знать, что другой делал. Это естественно. Надо, конечно, держать свое любопытство в узде. Но тебе стоит только захотеть, и я расскажу — все расскажу, с кем и как. — Она улыбнулась.
— Мне не хочется лишать тебя удовольствия, но я, право, не собираюсь внимать твоим воспоминаниям. Во всяком случае, не заставляй меня сидеть тут и слушать, как ты заново все переживаешь.
— Ладно, только не пытайся изменить то, что было. А если и сама изменюсь, то пусть это будет потому, что мне так захотелось. Ты большой писатель, Янк, но я тоже неплоха. Очень даже неплоха. Публика сбегается в театр не только полюбоваться на мой зад. Без него я, правда, ничего бы не достигла, но у меня есть и многое другое, что требуется для успеха. Мысль есть, и энергия, и любовь.
