— А, брось! Откуда в тебе вдруг такая неуверенность? — сказал он.
— Может, он тебя боится? — сказала она.
— Кто? Он? Не на таковского напала. Ну как, спустимся вниз или пусть сюда принесут?
— Сам решай, — сказала она.
— Пойдем вниз, — сказал он.
— Я сегодня была в форме. Лучше у меня не получится. Я вошла в эту пьесу, — сказала она.
— А, глупости. Так и в книгу входят, когда читают, но игрой тут еще и не пахнет.
— До тебя это не дошло, но я надеялась, что до него дойдет. Если я каждый раз буду так выкладываться, меня надолго не хватит.
— Пойдем позавтракаем, — сказал он.
— Мне эта пьеса не нравится, особенно третий акт. Ты ничего не заметил, но мы все… не знаю… Мы все начали кашлять, будто этого газу нанюхались.
Они пошли клифтам.
— То есть как это, пьеса тебе не нравится?
— Джасперу она тоже не понравилась. Я сразу это почувствовала, — сказала она.
— Психопатка.
— Никто и не пробовал играть, — сказала она. — Только Шерли Дик. А другие — нет. Даже Скотт Обри. Думаешь, мы просто сидели и дожидались своих реплик? Знаешь, что я думаю? Я думаю, что можно сидеть на сцене без декораций, не вставая с места, и просто читать эту пьесу, и она дойдет до публики. Сейчас столько говорят о всяких новшествах. Вот и мы могли бы поставить спектакль без всякой игры.
— А я думаю, ты совсем рехнулась, — сказал он. — Я слушал ваше чтение битых два часа, и пьеса не произвела на меня никакого впечатления. Ее надо играть, и играть вовсю.
— Короче говоря, я, как всегда, ошибаюсь, — сказала она.
— Короче говоря, ты испугалась этой пьесы и хочешь от нее отвертеться. А почему? Потому что по сравнению с ней в других спектаклях играть тебе было раз плюнуть, а с пьесой Лукаса это у тебя не выйдет. Ну, а что ты скажешь о самом Лукасе?
— О Лукасе?
— Ты… гм, не получала от него никаких сигналов?
— Сигналов? Я его, наверно, даже не узнаю, если встречу на улице.
— Расскажите вашей бабушке. Не успели кончить, как ты сразу взяла на него курс. Значит, он?
— Что он? — сказала Зена.
— Тот самый, к кому нужно присматриваться.
— Может быть, — сказала она.
Он ударил ее. Они стояли в коридоре, дожидаясь лифта. Она тронула подбородок, куда пришелся удар.
— Мог бы приберечь это впрок, — сказала она. — Когда будет за что.
— И сейчас есть за что, — сказал он. — Будто мне надо видеть тебя с ним. Я знаю, когда у тебя это начинается.
— Вот как! Раньше меня знаешь, — сказала она.
— Совершенно верно. Раньше тебя. Увижу, как ты смотришь на мужчину, и все мне ясно. Ты знаешь, куда смотреть.
