— Ну разве не идеальный повод протянуть оливковую ветвь? Радостные новости для Наташи дают вам прекрасную возможность заключить мир, верно?
Она как будто не слышала его.
— А ее муж Петер? О нем что-нибудь известно? — в ее голосе слышалась мучительная мольба, что было ему не совсем понятно, а впрочем, сможет ли он когда-нибудь понять свою жену?
Он сказал по-прежнему мягко:
— Нет, боюсь, ничего. Никаких известий об отце ребенка, но думаю, тот факт, что ребенок, кажется, жив, обнадеживает. Кто-то же спрятал девочку в безопасном месте в момент вторжения русских. Этим человеком, скорее всего, был ее отец, но мы не должны говорить об этом Наташе. Рано вселять в нее надежду. В настоящий момент ограничимся этими прекрасными новостями.
Бенедикт сообщил Луизе, что Стивенсон будет внимательно следить за дальнейшим развитием событий в ближайшие несколько недель, в течение которых Кристину должны привезти в Прагу и поручить заботам бабушки.
— Я подумал, что ты сама захочешь рассказать Наташе, — он поцеловал жену в лоб. Ее кожа была холодной, как лед. — Из-за чего бы вы ни поссорились, наверняка все будет прощено и забыто на фоне таких счастливых известий.
— Наташа сейчас находится в Палм-Бич, учит новых сотрудников водной лечебницы и вернется только в конце недели.
— Оставляю это на твое усмотрение, — сказал Бенедикт. Он шутливо шлепнул ее по попке. — А теперь улыбнись и иди работать.
Во второй половине дня Луиза села писать коротенькое письмо Кристине по-чешски. «Я — любящая тебя тетя, которая вместе с любящим тебя дядей Бенедиктом пыталась сделать все возможное, чтобы ты вернулась к своей обожаемой бабушке…» Она взглянула из окна своего углового кабинета на захватывающую панораму Нью-Йорка. Кристине скоро исполнится шесть. Луиза знала, что мать прочтет письмо девочке от слова до слова несколько раз — если оно вообще дойдет до Праги. Не теряет ли она зря время, начиная переписку с племянницей, которую, возможно, никогда не увидит? Что-то побуждало ее продолжить начатое. Отныне она регулярно будет писать Кристине каждые несколько месяцев.
Юристы предложили Бенедикту встретиться лично с главой субкомитета по делам мелких предпринимателей, и в конце недели он улетел в Вашингтон, предполагая вернуться только на следующий день. Но так вышло, что встреча оказалась настолько бесплодной, что он резко прервал переговоры и рано вечером в пятницу уже вернулся домой на Парк-авеню.
Когда Торп принял у него пальто и зонтик, Бенедикт услышал возбужденные голоса, доносившиеся как будто со стороны лестничной площадки первого этажа. Он вопросительно взглянул на Торпа.
