— Что-нибудь известно об отце, Петере Малере?
— Нет.
— Я ценю ваши усилия. Пожалуйста, держите меня в курсе, когда узнаете, что ребенок возвратился в Прагу.
— Разумеется.
К возмущению Бенедикта, он услышал, что трубку положили раньше, чем он успел это сделать сам. Что ж, по крайней мере эти новости, возможно, помогут решить все проблемы; кровные узы — посущественнее профессиональной ревности, подумал он, связавшись с Луизой по внутреннему телефону, соединявшему только их кабинеты.
— Не могла бы ты подняться, дорогая?
Его вопрос был формальностью. Он знал, она понимает — в тех редких случаях, когда он просит ее явиться лично, никто и ничто не может помешать ей прийти.
Когда сегодня они вместе выходили из дома, Луиза была в желтом наряде: его любимый цвет, «оттенка солнечных лучей», сказал он ей, идеально подходит для морозного зимнего утра. Ее иссиня-черные шелковистые волосы, немного длиннее, чем предписывала классическая стрижка Сэссун, строго обрамляли красивое лицо. Выглядела она встревоженной, а он уже предвкушал, как обрадует ее.
— Только что я получил самый замечательный новогодний подарок для тебя…
Она села по другую сторону его огромного письменного стола; Бенедикт подумал, что она сейчас больше похожа на робкую претендентку на замещение вакансии, чем на его нежно любимую жену. Именно поэтому, разумеется, он и баловал ее. После того, как она нанесла ему тяжелый удар своим первым — и, он искренне надеялся, единственным — предательством, Луиза стала безупречной женой и редко его разочаровывала.
Он смирился с фактом, что она не подарила ему ребенка. Если бы у них был ребенок, дети, у нее оставалось бы меньше времени для него, так что, возможно, все это к лучшему.
Она молчала. Он был доволен. Это доказывало, что она хорошо усвоила его уроки, что ее молчание может быть столь же красноречиво, как и слова, а часто даже более того — когда она не знала наверняка, что услышит в следующую минуту или что может произойти при заключении сделки.
— Мне звонил Стивенсон. В Госдепартаменте уверены, что малышка, дочь Наташи Кристина, цела. Похоже, она находится в монастыре под Брно, там, где шли тяжелые бои в шестьдесят восьмом году и где в последний раз видели мужа Наташи с ребенком.
Луиза закрыла лицо руками.
— Ах! — гортанный звук словно исходил из самого сердца. — Ах! — снова простонала она.
Бенедикт подошел к ней и обнял за поникшие плечи. С несвойственной ему нежностью он сказал:
