В следующий миг наваждение закончилось. Все вокруг задвигалось, а ватная тишина сменилась гулом и возмущенными криками. Варанг, не спеша подходящий ко мне, действительно что-то говорил. Я прислушался.
– Пришло время умирать, красавчик, – говорил варанг. – Мне даже жаль тебя, но что поделать, твоя смерть – моя жизнь.
Надо же – почти теми же словами. Одинаково мыслим, однако. Белобрысый подошел почти вплотную и, понизив голос, добавил:
– Не бойся, я постараюсь сделать это не больно. Ты, главное, не шевелись, иначе удар пойдет не так – будешь мучиться.
Заботливый! Трогательно, до слез!
Варанг замахнулся мечом. Я честно не собирался двигаться – какой смысл, все равно к одному концу, минутой раньше, минутой позже…. Моя рука, держащая меч, без какого-либо участия с моей стороны, взметнулась навстречу, летящей к моей шее стали и легко отбила удар. А дальше, к самостоятельно действующей руке, присоединилось все тело, переходя в контратаку. Через секунду к телу присоединился и разум, если можно так сказать. Я вдруг начал понимать смысл движений, совершаемых моим телом. Начал понимать, как и что нужно делать в следующий момент: как провести защиту, как нанести удар. Я даже 'вспомнил' как называется тот, или иной удар, та, или иная защита. Это был восторг. Роли в нашем поединке поменялись с точностью до наоборот. Теперь мое преимущество стало подавляющим. Теперь я играл со своим соперником, как кошка с мышью. Такая внезапная перемена, похоже, поразила его до глубины души. Отбивался он как-то вяло и, похоже, уже попрощался с жизнью. Ко всему, его, действительно довольно долго держали в узилище, отсюда гиподинамия, и, соответственно, он выдыхался на глазах. Дышал со всхлипами, пот грязными ручейками сбегал по лицу. Само лицо побледнело и приобрело зеленоватый оттенок.
Толпа, замолкшая, было, увидев мое внезапное превращение в крутого бойца, сначала неуверенно, а потом со все возрастающим энтузиазмом начала поддерживать мои успехи. Варанг совсем выдохся. Я мог зарубить его в любой момент. Вот только зачем? Потому что так сказала Валька? Да хренушки! Не буду убивать. Из принципа. Да и жалко – неплохой, вроде мужик. Вон, даже прибить обещал без лишних мучений. Гуманист, можно сказать. Я остановился, опустил меч к бедру, давая моему сопернику отдышаться. Тот, опершись на меч, жадно втягивал воздух и, с плохо скрытым ужасом, смотрел на меня.
– Неужели, действительно – посланец? – прерывающимся голосом спросил он.
