Горанов обратился к Мариновой.
— У вас, правда, стало меньше оснований для беспокойства после снятия Чолакова. Возможно, это охладило у некоторых пыл. Тем не менее именно у вас прижились такие элементы, как Аспарух Беглишки, Гатю Хаджи Ставрев по прозвищу Цементная Голова… да и другие, к которым нельзя относиться терпимо.
— Мы их уволим, товарищ Горанов, — отозвалась Ружа, — вышвырнем… нам это ничего не стоит.
— По крайней мере спокойны будем, — добавила Иванка.
— Подождите, так не годится. Сначала надо обезвредить их. А уж после этого можно и уволить, послать ко всем чертям.
Он взглянул на часы.
— Перед нами поставлена задача сформировать на каждом предприятии крепкие рабочие дружины. Вам надлежит обдумать этот вопрос и через неделю представить списки. В дальнейшем эта работа наладится. Я вызвал вас, чтобы сообщить решение бюро. Вы должны незамедлительно заняться его выполнением без лишнего шума и парадности.
Горанов встал и перешел на свое место за письменным столом. Женщины поняли, что разговор окончен. Подняв штору — солнце уже скрылось за соседней крышей, — он распахнул окно. В комнату хлынул людской говор, шум машин, гудки.
Уличные будни однообразно проносились на крыльях суеты и забот. Люди проложили себе жизненную колею, и ничто не в состоянии было свернуть их с нее. Но это не успокаивало первого секретаря. Он знал, что законы жизни общества гораздо сложнее. Бутылка откупорена. Духи выскочили вон. Необходимо каким-то способом обуздать их. Еще раз взглянув на часы, он спросил:
— Я слышал, что Борис Желев собирается вернуться. Правда это?
— От него получено письмо, — ответила Ружа, — но давно уже… Жена его здесь.
— Жена? Кто такая?
— Гита Коевская… Сестра Петра Коевского.
— А, да, да! Сестра Пецы… Вспомнил. Ну?
— Разъезжает туда-сюда на мотоцикле.
— Не работает?
— Черт ее знает.
— А где живет?
— И этого не знаем.
Подумав, он испытующе посмотрел на них.
— А кто же знает?
Женщины молчали. Они почувствовали укор. И не нашли ответа. А когда уже выходили, Горанов почему-то повторил:
— Значит, разъезжает туда-сюда на мотоцикле… А мы любуемся на нее…
Женщины покраснели, но времени для объяснений не осталось — они были уже за порогом.
— До свиданья, до свиданья.
Сели в машину взволнованные, долго не могли собраться с мыслями. Решили сразу же по приезде к себе обсудить услышанное от первого секретаря Городского комитета партии.
«Победа» несла их к «Балканской звезде». Желание попасть туда поскорее нарастало с каждой минутой. Ружа то и дело поглядывала на стрелку спидометра. Все ей казалось, что они медленно двигаются. Вот наконец и фабрика. Железные ворота широко раскрылись, и дед Станчо приветствовал их, сняв фуражку.
