— Так и следовало ожидать, — ответил Колю и, помолчав, добавил: — Во всяком случае, я не виноват.
— Знаю все, — нахмурилась Ружа. — Любая женщина может повиснуть у тебя на шее не по твоей вине. В один прекрасный день ты окажешься жертвой собственного безволия — не сумеешь отказать… Ах, перестань!..
Она щелкнула его по носу и, смеясь, показала язык.
— Надень свои очки, не видишь ведь ничего.
Колю засиял от радости — буря действительно миновала. Ружа шутит — значит, все в порядке. Как, в самом деле, он сглупил сегодня!
— Ладно, постели себе на диванчике! А мы с тобой, Яна, пойдем в спальню.
Яна опять кинулась в переднюю.
— Откройте мне, я пойду. Не могу я оставаться с ней под одной крышей!
— Ну, ну!
Ружа подхватила ее под руку и потащила за собой.
— Под нашей крышей тебе всегда найдется место! Ты ко мне пришла, а не к ней.
— Лучше пусти, я уйду, Ружка! Не мучь меня!
— Куда ты пойдешь?
— Куда глаза глядят.
— Когда-то можно было так говорить, а сейчас нет. Тебе не семнадцать лет, и ты не выжившая из ума старуха.
Они вошли в спальню и начали раздеваться.
— Конечно, Колю еще получит от меня вздрючку, сейчас не хочу его конфузить. Если бы он предупредил меня, что к нам пришла такая высокопоставленная особа, и ты не попала бы в такое положение.
Она быстро разделась и приготовила Яне постель.
— Ты уж извини, у нас такой беспорядок.
— Все равно у вас уютно.
— Э, по мне, и так можно жить, — со вздохом заметила Ружа, укрывая Яну одеялом, — а вот Колю не нравится.
Ружа погасила ночник и подошла к окну. Длинная белая рубашка на ее располневшей фигуре казалась туникой при свете луны. Лет Руже было немного, но малоподвижный образ жизни уже наложил свой отпечаток. Гита, пожалуй, права, советуя ей слегка румяниться и пудриться. Может быть, и волосы надо завивать? Может быть… Она посмотрела на свои руки и огорчилась — загрубели.
Луны не было видно из окна, но свет ее заливал всю фигуру Ружи. Невольно нахлынули воспоминания. Вспомнилась такая же вот ночь в Сокольских лесах, только она была тогда моложе, красивее и беззаботней. Влюбленный молодой человек ходил за ней следом. Умолял взглянуть на него, улыбнуться и согреть одним-единственным словом, чтобы не зябнуть ему всю ночь возле озера. И тогда так же сияла луна, пели цикады, рыдала чья-то гитара, плакал аккордеон, жалуясь, что любовь не знает в этом мире ничего другого, кроме вздохов. Сейчас этот человек, ее муж и помощник главного редактора газеты, спит в кухне, забыв о луне и цикадах, об озере в Сокольских лесах. Как лунный свет, течет, приходит и уходит эта короткая пора вздохов в нашей жизни.
