— Эй, заговорщик, куда это ты на всех парах? Иди сюда, поговорим!
Гатю бросил на него смущенный взгляд. Борис махнул рукой в сторону кухни и добавил:
— Ступай, ступай, становись в хвост… Потом будем объясняться… Утроба прежде всего…
Последним пришел Аспарух Беглишки. Завидев его, Борис и ему крикнул с усмешкой:
— Здорово, заговорщик! Ну как после вчерашнего?
Аспарух побледнел, но сейчас же попытался овладеть собой.
— В чем дело? — спросил он тихо, подойдя к Борису. — Чего кричишь?
— Тебе придется дать мне объяснения, — подмигнув, заметил Борис.
— С удовольствием, — ответил Аспарух. — Подожди, я схожу за обедом. А кричать нет надобности — я слышу, слава богу.
Борис продолжал усмехаться, многозначительно качая головой ему вслед.
Аспарух поставил поднос и сел напротив Бориса.
— Не люблю я шуток с политическими намеками, — сказал он, беря поданную ему бутылку лимонада. — Да, я был вчера на мосту, и ты меня видел, но по некоторым соображениям ни в коем случае не мог подойти к тебе.
Борис посмотрел на него с любопытством.
Аспарух отломил кусочек белого хлеба и с удрученным видом принялся за суп. Но еда не шла ему в горло. Он с трудом проглотил несколько ложек и, поморщившись, отставил тарелку. Затем потянулся к цыпленку с рисом, но съел только ножку, а рис разгреб, как курица, и отодвинул, хотя приготовлено было совсем неплохо. На третье была дыня с сахаром. Съел два ломтика и тоже отставил.
— Нет аппетита, — сказал Аспарух, отодвигая тарелки. — Нервы расшалились вчера, а с утра сегодня еще хуже.
Он отпил лимонада, вытер губы и встал.
— Давай выйдем, если хочешь, да поговорим более спокойно. Хочу доверить тебе одну тайну, которая мучит меня.
Любопытство Бориса разгоралось. Он терял терпенье и уже жалел, что поторопился необдуманно оскорбить старого друга, назвав его заговорщиком, хотя и в шутку. Аспарух не стал касаться этого — сейчас главным для него было другое. Он предложил Борису пройтись по фабричному парку, подышать свежим воздухом.
За кипарисами, вблизи ручья, буйно катившего горные воды, стояла беседка, которая всегда привлекала чувствительное сердце Аспаруха Беглишки. Сколько раз, устав от житейских невзгод, он приходил сюда отдохнуть и поразмыслить. И вот теперь он привел в эту романтическую беседку своего приятеля, собираясь открыть ему тайну.
— Вот что, Борка, — начал доверительно Аспарух, когда они вступили в беседку, — прошу тебя только об одном: не обижайся на меня за то, что я тебе расскажу.
