— Я все сказала, — несколько обиженно отозвалась Ружа. — Довольно слов, пора браться за дело. Как это ни трудно было, мы единодушно решили, что ты должен вернуться к нам.
— Почему трудно?
— Потому что тебя не ждет свободное место, которое ты мог бы занять, когда пожелаешь. У нас, как и всюду, штат укомплектован. Твое счастье, что путем некоторых перемещений удалось освободить два места… Так что никто против тебя не возражал. Мы даже рады, что ты снова включишься в наш коллектив. Все рады.
— Совершенно верно, — подтвердил Колю. — Вопрос о твоем возвращении стал достоянием общественности всего города.
— Вот как? — Борис вспыхнул от удовольствия, услышав об «общественности всего города».
— Сейчас перед нами стоят необычайно важные задачи, — продолжала Ружа. — Двадцатый съезд и Апрельский пленум произвели настоящую революцию в методах работы и в образе нашей жизни. Это не пустые слова. Слушай, что я тебе скажу, и верь мне. Возьмем нашу фабрику или, например, «Победу Сентября». Как мы поступали прежде? В большинстве случаев давали красивые обещания, а о результатах мало заботились. Почему? Потому, что нас интересовала показная сторона дела. Мы, если можно так выразиться, подходили ко всему формально и выше всего ставили красивые резолюции, громкие обещания, трескучие речи. Облекали все, так сказать, в парадную мантию и успокаивались. Не могу забыть, как мы вызвали однажды на соревнование в честь Первого мая все текстильные предприятия страны, не утруждая себя оценкой наших собственных возможностей. Так просто, для формы, чтоб о нас написали в газетах, чтоб поднять энтузиазм других… Чей энтузиазм и кому он нужен, такой энтузиазм? Нам было на это наплевать. Так, ради формы…
— Пока что я с тобой согласен, — прервал ее Борис. — Послушаем, что дальше скажешь!
— Ты заранее согласен со всем, что не касается лично тебя, я знаю. Но с тем, что я сейчас скажу, ты наверняка не согласишься.
— Увидим.
— Двадцатый съезд поставил на всем этом точку. Теперь положение изменилось… Поясню. Пришел Борис Желев строить социализм. Прекрасно! Что может быть лучше! Никто ему мешать не станет! Но как он пришел? В своем старом, обветшалом одеянии. Я часто об этом думаю… Был такой период в истории, когда люди одевались в камзолы, носили белые парики, напудренные и завитые, узкие панталоны, белые чулки и чуть ли не дамские туфли на высоких каблуках… Людовик Четырнадцатый, если помнишь… Король Солнце… Вот что мне приходит на ум, когда я смотрю на тебя сейчас, три года спустя после того, как мы расстались… Прости за сравнение! Но, дорогой Борис, мы с тобой знакомы давно, немало испытали за это время, и не к лицу нам делать глупости! Перед кем ты решил фасонить? Кому собрался пускать пыль в глаза? Извини, дорогой, но и мы кое-чему научились. Мы уже не те, какими были когда-то, — и Яна не та, и Савка, и Райна…
