Но споры были еще впереди, и причиной тому послужила неосмотрительность Колю. Казалось бы, без всякой связи он завел разговор о больших переменах, происшедших в стране после XX съезда КПСС и Апрельского пленума КПБ. Борис будто только того и ждал. Поудобней усевшись в кресле, он принялся излагать свою точку зрения. Из его пространных рассуждений следовало, что ни о каких переменах не может быть и речи до тех пор, пока он, Борис Желев, не будет реабилитирован и восстановлен о правах, которых его лишили.
Колю строил доказательства теоретически. Чтоб не ударить лицом в грязь, Борис тоже стал подкреплять свои доводы цитатами из газет. Это вывело Ружу из терпения.
— Борка, — начала она сдержанно, пытаясь придать разговору дружеский характер, — я хочу быть с тобой откровенной. И ты не обижайся, пожалуйста.
— Ну ладно, говори, — отозвался Борис с моткой удивления в голосе, впиваясь в нее настороженным взглядом.
— Очень тебя прошу, постарайся правильно понять то, что я тебе скажу.
— Говори, послушаем, — повторил Борис.
— Прежде всего, — строго сказала Ружа, — не ставь, ради бога, себя в центре вселенной.
— Дальше!
— Во-вторых, перестань видеть на каждом шагу одних только врагов и подкопы. Никто из нас не считает своей задачей преследовать и губить тебя. Ты знаешь, кто мы такие и с чего начали. Напомнить тебе?
— Прошу.
— Как тебе не совестно считать своим врагом дедушку Екима, самого близкого тебе человека, можно сказать, отца родного, который во всем себя урезывал, лишь бы тебе было хорошо… Можешь ли ты считать своим врагом Чолакова, человека, который сделал все, рискуя своей партийной честью, чтобы прославить тебя! В-третьих, как можешь ты видеть врага во мне, забыв, что я горой стояла за тебя и за Гиту даже тогда, когда все от вас отвернулись… Да и сейчас ломаю голову над тем, как вас скорее выручить, чтоб вы зажили мирно и хорошо. Смеешь ли ты подозревать врагов в Савке, Райне, Иванке и других членах нашей бригады, включая и Яну, которая пострадала из-за твоей вздорности?
— Прошу, прошу.
— Незачем меня просить, Борка, я говорю с тобой как коммунистка и не собираюсь делать тебе комплименты. В конце концов, я отвечу за свои слова, если ошибаюсь. А если права, ты должен призадуматься и сделать серьезные выводы.
— Говори, говори.
Обхватив руками колено, он всем корпусом подался вперед, показывая, что готов слушать ее, даже когда она несправедлива к нему, и продолжал снисходительно кивать головой, устало закрывая глаза.
