Инстинктивно понимая, что хлопанье крыльев слышно на большом расстоянии, ястреб сложил их на спине и спикировал на грызуна. И хотя Виолет переживала это пике уже бессчетное число раз, она затаила дыхание, вместе с ястребом камнем падая на тысячу двести футов, ниже уровня земли, ко дну каньона. Желудок ее, казалось, поднялся к горлу, от ужаса перехватило дыхание, и с губ от волнения сорвался лишь стон.
Лежащая рядом с ней Вербина тоже чуть слышно вскрикнула.
На дне каньона мышь замерла, почувствовав неумолимо надвигающуюся опасность, но не понимая, с какой стороны ее ждать.
Ястреб в самый последний момент раскрыл крылья. И их резко возросшая поверхность обеспечила столь необходимое торможение. Вытянув лапы, он схватил мышь когтями, прежде чем она успела отреагировать на шум крыльев и попытаться убежать.
По-прежнему оставаясь в ястребе, Виолет проникла в мозг мыши за мгновение до того, как хищник запустил в нее когти. Почувствовала хладнокровную удовлетворенность охотника и жаркий страх дичи. Будучи ястребом, ощутила, как острые когти прорывают шкуру и толстые бока мыши. Будучи мышью, испытала резкую боль. Птица смотрела на пищащую в ее когтях мышь, наслаждаясь властью над ней, точно зная, что голод будет утолен. Ястреб триумфально заклекотал, и звуки эти далеко разнеслись по каньону. Чувствуя себя маленькой и беспомощной, охваченная страхом, мышь посмотрела в безжалостные глаза птицы и прекратила бороться, замерла, смирившись с неминуемостью смерти. Она увидела, как опускается мощный клюв, поняла, что ее сейчас разорвут на части, но уже не чувствовала боли, а в следующее мгновение просто перестала существовать. Ястреб вскинул голову, чтобы теплая кровь и куски плоти из клюва упали в желудок.
На кровати Виолет повернулась лицом к сестре. Пробужденная от сна остротой впечатлений, испытанных ястребом и мышью, Вербина пришла в объятия Виолет.
Обнаженные, пах к паху, живот к животу, грудь к груди, близняшки обнимали друг друга, дрожа всем телом. Обе тяжело и учащенно дышали и не могли успокоиться, пока ястреб не ухватил клювом последний кусок окровавленного мяса и, хлопая крыльями, вновь не поднялся в небо.
Внизу остались участок Поллардов, зеленая изгородь, крытый шиферной плиткой, нуждающийся в покраске дом, двадцатилетний «Бьюик», принадлежащий матери, на котором иной раз ездил Конфетка, кусты роз, усыпанные красными и желтыми цветами, которые росли вдоль заднего крыльца. Виолет увидела и Конфетку в северо- восточном углу участка.
