Вскинув глаза к потолку, к невидимым небесам, где находилось царство Божие, в котором сейчас пребывала мать, Конфетка пообещал ей: «Со мной все будет в порядке. Я не потеряю контроль над собой. Не потеряю».
Он отвернулся от сестер и их кошек, чтобы посмотреть, не осталось ли каких-либо следов Френка около зеленой изгороди или столбе, ударом о который его брат убил Саманту.
Бобби и Джулия пообедали в ресторане «У Оззи», в Орандже, потом перебрались в бар. Музыкальное сопровождение обеспечивал Эдди Дей, певец с сильным, приятным голосом. Исполнял в основном современные песни, но перемежал их хитами пятидесятых и начала шестидесятых годов. Не эры больших оркестров, но раннего рок-н-ролла, в котором еще чувствовались веяния свинга. Они могли танцевать свинг под «Любовника-мечту», румбу под «Ла Бамбу». В репертуаре Дея нашлось место и ча-ча-ча, и песням в стиле диско, так что Бобби и Джулия отлично проводили время.
Джулия всегда любила потанцевать после поездки к Томасу в «Сиело Виста». Уходя с головой в музыку, ей удавалось забыть обо всем, и прежде всего о чувстве вины. Она растворялась в танце, думая лишь о последовательности движений. Музыка успокаивала, танец наполнял сердце радостью и вызывал анестезию в тех его местах, что ранее испытывали особенно сильную боль.
Когда музыканты ушли на перерыв, Бобби и Джулия пили пиво за столиком у танцплощадки. Говорили о разном, только не о Томасе, и в конце концов добрались до Мечты, точнее, речь пошла о том, как обставят они бунгало на берегу океана, если в конце концов купят его. И хотя они не хотели тратить на мебель целое состояние, оба сошлись на том, что должны побаловать себя, могли побаловать себя двумя предметами из эпохи свинга: бронзово¬мраморным комодом в стиле «арт-деко» Эмиля-Жака Рулмана и, безусловно, музыкальным автоматом «Уэрлитзер».
— Модель 950, - уточнила Джулия. — Великолепная машина. Трубки с пузырьками. Прыгающие газели на передней панели.
— Их изготовили меньше четырех тысяч. Вина лежит на Гитлере. Компания переключилась на военную продукцию. Модель 500 тоже ничего… или семисотая.
— Ничего, но с 950-й им не сравниться.
— Они не так дороги, как 950-я.
— Ты считаешь центы, когда мы говорим об идеале красоты?
— Идеал красоты — «Уэрпитзер-950»?
— Совершенно верно. А что еще?
— Для меня идеал красоты — это ты.
— Спасибо, милый. Но я все равно хочу 950-ю.
— Разве для тебя идеал красоты — не я? — Он захлопал ресницами.
