– Убил… Господи, убил… – бессмысленно шептал я.
И вдруг с каким-то гортанным криком он вскочил с пола и бросился в темный угол комнаты. Потрясенный, я остался стоять у стола, освещенный свечой…
Он выдвинулся из тени. В руке у него чернел пистолет. Он стоял с пистолетом… и дрожал!
Я был счастлив – не убил. И вдвойне счастлив – он боялся…
И я сказал:
– Забудь про меня. Потому что коли еще раз встретимся, я тебя задушу.
Она ждала меня на улице.
– Никогда не подумала бы, что вы из наших. Вы не обращайте внимания на его грубость. Он человек замечательный. Он настоящий… У каждого из нас хоть что-то есть… А ведь у него ничего нет, кроме революции…
Я все еще не мог прийти в себя и плохо слушал.
– Но в презрении к народу он не прав. В народе – вся правда. Во тьме крестьянских изб только и остался Христос… Я никогда не забываю – каждый мой день и ваш день… сама моя жизнь… как и ваша… оплачены народными потом и кровью… И вот о чем мы сейчас думаем: уйти в народ, работать с ними… Жить, как они. И объяснять им ежедневно их бесправие… Объяснять, что только когда они все поднимутся – только тогда они получат и землю… Но к этому походу надо долго готовиться, – продолжала Соня. – Я теперь часто ночую в вашем парке…
– ?!
– Наш слишком ухожен и мал, а ваш огромен и, главное, запущен. Нам ведь придется жить в лесах, скитаться…
Я с изумлением посмотрел на нее.
– Ну, когда мы в народ пойдем… И я готовлюсь – устраиваю себе ночевки в вашем парке под деревьями, в самой чаще. Теперь каждую ночь, когда дом укладывается спать, вылезаю из окна. На всякий случай со мной отцовский револьвер… И там, в чаще вашего парка, сплю прямо на земле… пока солнце не разбудит. И тем же ходом возвращаюсь обратно домой…
Неужели это было приглашение прийти? Или я ее не понял и она всадит в меня пулю?
Я вернулся в деревню…
Проснулся посреди ночи.
Есть в ночи такой страшный воровской час, когда умирают люди и свершаются опасные дела… Сел на кровати, слушал, как хрипло били часы в гостиной. Потом тишина и перещелкиванье соловьев в саду. Я встал, оделся, прошел в гостиную. Гостиная вся – в лунном свете…
Я вышел на террасу, прошел в сад, мокрый от росы.
Шел по мокрой дорожке, трогая голым плечом мокрые ветви.
Небо уже светлело…
Зашел в чащу. На упавшей березе сидела она.
Бешено обнялись…
Шептала:
– Боже, как я ждала тебя… в каждом шорохе мерещилось… Только не здесь. Лучше в поле, здесь роса… я вся мокрая…
Падали звезды. В поле пахло нагретой травой… Изнуряя друг друга поцелуями, сгорая от желаний, но не допуская последнего объятия (слишком горда, чтоб сразу отдаться), мучили друг друга в стогу… Возвращались, когда меркли звезды, над рекой клубился туман и было пронзительно холодно…
