— Не убегай…
— Вот и молодец! — он сунул его в дыру. — Спрячься.
Волк хмуро вглядывался в туннель, откуда слышался приближающийся топот и скрежет когтей о камень. Зрачки у Славы расширились и занимали почти всю роговицу, тело напряжено, руки крепко сжимали мечи, на лице разлито странное спокойствие. Первый василиск ворвавшийся в туннель был огромным, Воислав скользнул в сторону, пропуская его на Вадима. У Крота сразу заколотилось сердце. Он еще не успел испугаться, как руки сами собой выдернули меч и стилет. Голова василиска была вровень с его головой, в его желто-коричневых глазах загорелась ярость и злоба, послышалось тихое шипение, через мгновение пасть открылась, язык нечисти свернулся в трубочку и комок яда полетел ему прямо в лицо. Вадим сделал кувырок в сторону, потом еще один, заходя сбоку, и нанес удар по покрытому прочными чешуйками боку. Меч скользнул по нему, оставляя длинную тонкую полосу, которая сразу окрасилась багровым — все-таки клинок у него был по-настоящему хорош.
Василиск резко повернул голову и снова плюнул, на этот раз Вадим едва смог увернуться, пришлось сделать целых два кувырка, чтобы в него не попали. Он оказался близко к ходу, и тут ему не повезло, из темноты появилась еще одна нечисть поменьше, ударила его хвостом, и этот мощный, очень болезненный удар пришелся как раз на уровень пояса, его отбросило к стене, и он впечатался в бетон. Первый василиск напал на Воислава, тот, несмотря на то, что сражался с энергией берсерка, продержался недолго — удар когтистой лапы отбросил его на пол, затем он получил несколько ударов хвостом, а потом дополнительно ядовитый плевок в грудь. Слава забился в предсмертных конвульсиях. Василиски постояли над ним, потом словно получив команду, направились к Кроту.
Он попытался подняться, но тут же опустился, почувствовав жуткую боль в паху. Василиск разорвал ему живот когтистой лапой, потом ударил его хвостом, а когда он отлетел к стене, плюнул в него ядом. Впрочем, последнее было лишним — Вадим уже и без этого опускался ко дну темной бесконечной пропасти, кружась желтым осенним листочком, зная, что там внизу его ждет жуткая, неотвратимая смерть, поэтому очень удивился, когда через бесконечно-долгое время очнулся, так и не упав до конца. Само пробуждение было мучительным, болело все: ноги, руки, голова, ребра и пах.
Сердце едва качало тяжелую густую кровь, наполненную разрушенными клетками и ядом. Грудная клетка поднималась лишь на долю сантиметра, воздуха не хватало, но вдохнуть глубже не получалось — легкие если не отказали совсем, то были близки к этому, и качали нужный ему кислород через силу и жуткую боль: внутри них что-то клокотало, булькало, хрипело.
