— Странно. Сведения-то очень важные. Ну, вы погуляйте пока, если что случится — докладывайте. Я тут посижу.
— Мне тоже это очень удивительно, — солгал радист, — только… может, вы попозже зайдете? Мне надо передать одно очень срочное сообщение.
— Так передавайте.
— Э-э-э… Позвольте… Так… Впрочем, оно не такое и важное. Я позже передам.
— Ну, как знаете. Ступайте тогда.
Радист нервно прохаживался по палубе, раздумывая, как бы так незаметно передать донесение ценного свидетеля тети Вали, и ничего придумать не мог. От волнения он похудел на целый килограмм. По той же палубе не менее нервно прогуливалась Галя, и так же напряженно раздумывала о другой вещи.
— Войти или не войти, — думала Галя, — войти или не войти? Он же может неправильно понять… С другой стороны, бабушка… рядовой Гриценко…
Из кубрика послышался звон кастрюль и густой мат Афанасия.
— Войти! — решила Галя и без стука открыла дверь капитанской каюты.
Капитан всё терзался сомнениями:
— С другой стороны, вот накажешь их, они писсуары почистят, ладно. Или там картошку. Так ведь затаят злость. Потом увидят еще кого в степи, не привезут. Но дисциплина! Останемся мы без телевизора. Вдруг тут где телевизор валяется. У Алеши нюх на всякие находки. Вот голову нашел, бабушку. Инициативу надо поощрять? Как ни крути.
Капитан задумчиво барабанил пальцами по пульту, и в эфир летели радиосигналы: «Как ни крути… Как ни крути…»
Тетя Валя готовилась ко сну. Она вытащила свой стеклянный глаз и как раз протирала его спиртом, когда в каюту ворвалась Галина. Бабушка резво отвернулась к иллюминатору.
— Капи…ой, — Галя осеклась, вспомнив, что бабушке временно постелили у капитана, — извините, бабушка.
— Ничего, ничего.
— Бабушка, расскажите сказку!
— Я сегодня рассказала уже одну. — Строго произнесла тетя Валя. — В день не больше одной сказки. Такое правило.
— Ну, раз правило, тогда да… — вздохнула Галя. — Бабушка, а зачем у вас здесь стакан!.. — ей явно не хотелось уходить.
— Не знаю, — сказала бабушка, старательно отворачиваясь.
У бабушки торчала из одежды какая-то нитка, а может, торчал кусок провода. Во всяком случае, выглядело это именно как кусок провода.
«Каччхапу» тряхнуло на забытом кем-то в степи телевизоре, и тетя Валя выронила свой стеклянный глаз. Глаз покатился по полу. Тетя Валя обернулась.
Оторвался и провод, и упал со звонким металлическим звуком. Что-то приделано было к этому проводу, то ли деталь какая, то ли искусственная почка, то ли вообще что-то непонятное.
