Тогда что же? Не ехать? Выходит, так. Но как я могу не ехать после такого оскорбления? Маша меня совсем не будет считать за мужчину.
Коля в раздумье положил голову на баранку. Клаксон взревел.
— Эй! Ты что! — растолкал Колю запасной шофер Виталик. — Спишь, что ли? Иди-ка спать, а то еще с курса собьемся.
— Да, мне все приснилось, наверное, — спасительно решил Коля и полез в спальник.
Ветер принес с корабля какую-то бумажку и налепил на стекло. Виталик включил дворники.
Бумажка эта была та, на которой Алеша написал записку, чтоб девушки не волновались. А сами Алеша и Дэн летели над степью в кромешной тьме.
Алеша не знал, куда лететь, и Дэн тоже не знал. Они переговаривались по рации:
— Куда лететь? — спрашивал Дэн. — Прием.
— Погоди, погоди…
— Да ты знаешь ли? Прием.
— Да погоди ты, погоди! Я еще сам не понял. Вот развиднеется…
Ничего не было видно, и Алеша повел Галину машину наугад — на юг, в направлении Степи. Дэн следовал за ним, ориентируясь по бортовым огням.
— Ну как? Прием.
— Никак.
— Долго еще солярку жечь будем? Говорил, за час обернемся.
— Да погоди ты! Я, кажется, понял. Дай подумать.
— Подумал? Прием.
— Лети за мной.
— Я-то лечу, только ты знаешь, куда лететь?
— Как слышно меня? Прием!
— Прием.
— Прием!
— Але! Ты меня слышишь?
— Ничего не слышу! Прием!
— Я-то ведь могу и обратно повернуть, лети тогда сам. Прием.
— Не слышно, говорю, ничего! Прием! Следуй за мной! Я знаю, куда лететь!
— Ты же говорил, ничего не видно.
— Прием! Прием! Тьфу ты, черт, какие-то помехи… Прием!
— Ладно, полетели… Не бойся, не отстану я.
— Я и не боюсь. Прием.
— Что?
— Как слышно меня? Прием.
— Слышно тебя хорошо. Как слышно меня? Прием.
— Слышимость плохая. Следуй за мной. Прием.
— Я и следую…
Алеша перестал дуть в ларингофоны и сосредоточился на полете. Приборы показывали сверхмалую скорость.
— Что так тащимся? Прием! — раздался в наушниках голос Дэна.
— Тьфу ты! — выругался Алеша и снова подул в ларингофон. — Ничего не слышу! Прием!
Дэн замолчал.
Алеша слегка ускорился и летел, вглядываясь в степь под крылом. Ничего все равно не было видно, ни проблеска, абсолютная темнота расстилалась внизу. Только какой-то монгол ходил внизу и светил фонариком. Услышав жужжание мотора, он выстрелил в небеса.
— Тут стреляют! — донеслось из наушников. — Прием!
— Что случилось?
— У моего уха только что просвистела пуля!
— Ну и что?
— Как что? Прием! Да ведь я мог умереть!
— Это была шальная пуля.
— А-а-а…
Справа по борту завиднелись огни. Алеша осторожно повернул туда.
