Началась лихорадочная подготовка к облаве. Новец нарисовал расположение комнат в притоне. Тут вдруг выяснилось, что попасть туда очень непросто. Дверь обшита полосой и заперта изнутри на засов. Рядом на табурете сидит вооруженный охранник. Чужого он в квартиру не пустит. Налет бесполезен: пока взломают дверь, посетители «мельницы»[30] через подвал успеют скрыться. Притон расположен на Бураковской улице и соединен через систему подвалов-овощехранилищ с Заокопной и Песковой. Куда именно выводит этот путь, Эйсымонт не знал.
— Оцепим всю местность вокруг, — предложил Лыков, но сыщики лишь покачали головами.
— Ночью не поймаем, — объяснил Гриневецкий. — Там с одной стороны католическое кладбище, а с другой — летние бараки 4-й пехотной дивизии. Сама дивизия ушла на маневры, а в лагере стройка. Дъябел ногу поломает! В темноте упустим.
— Надо, чтобы открыли изнутри, — вдруг сказал Витольд Зенонович, и все дружно посмотрели на Новца. Тот сразу побледнел как смерть.
— Не губите, панове! Меня ж за такое зарежут!
— А не хочешь в тюрьму, за неоказание помощи раненому офицеру? — пригрозил ему Алексей. — Плюсом кража у мертвого. Тьфу! Мародер!
Но Эйсымонт боялся мести уголовных больше тюрьмы. Он отказался помогать сыщикам наотрез.
Вдруг от двери раздался голос:
— Я могу пойти в притон вместо него.
Оказалось, не имеющий чина Иванов незаметно для всех вернулся и слушал разговор.
— Как ты это сделаешь, Егор Саввич? — возразил Лыков. — Кто тебя туда впустит?
— Новец напишет дяде записку. Мол, захворал и прислал вместо себя другого. Напишешь, Эйсымонт?
— Записку? Значит, во время облавы меня там не будет?
— Нет. Ты же заболел!
— А вы будете прислуживать заместо меня?
— Да.
— Дайте подумать, — важно произнес вор.
— Чего думать? — вскочил Лыков и взял уголовного за хлипкие плечи. — Знаешь, что в русской армии делают с мародерами?
— Подождите, Алексей Николаевич, — остановил его Нарбутт. — Лучше я попробую.
— Да, тут вам не Россия! — дерзко заявил Новец. — Здесь никого не бьют. Ну, панове, что вы имеете предложить мне за содействие?
Лыков не верил своим ушам. Дома он размазал бы этого негодяя по стенке, при полном попустительстве начальства. А тут с ним торгуются! Ну и дела…
— Ты взял с убитого штабс-капитана хорошую добычу, — почти по-дружески обратился к вору Витольд Зенонович.
— То так, — довольно осклабился тот.
— Часы с золотой цепочкой и брелоком, серебряный портсигар, — сыщик стал загибать пальцы, — бумажник, золотые мундштук и запонки…
