— Наемный извозчик? Уже стоял наготове? Были ли приметы у кучера или повозки?
— То я не знаю. Надо спросить Войцеха. Он придет через три часа.
— Хорошо. Мой помощник, — Лыков кивнул на Егора, — агент Иванов зайдет к вам нынче вечером и опросит официанта. А к вам лично большая просьба…
— Догадываюсь. Если я снова увижу эту даму, сообщить в сыскную полицию. Так?
— Так, пан…
— Крухляковский.
— Спасибо, пан Крухляковский, за потраченное время. Нам было важно узнать то, что вы рассказали.
— Минуту, пан Лыков. Если сюда опять явится штабс-капитан Сергеев, мне не следует говорить ему о нашей встрече?
— Сергеев больше не появится. Его зарезали сегодня ночью, а труп подбросили на свалку.
Крухляковский побледнел и стал медленно-медленно подниматься.
— Зарезали… капитана?
— Да. Ваша загадочная красавица, возможно, увезла его прямо на ножи. А может быть, и нет. Поэтому нам нужно ее найти. Если что узнаете — сразу на Сенаторскую!
Когда Лыков вошел в общую комнату, все находящиеся в ней сразу встали. Алексей удивился: вроде пока не генерал! Но потом догадался. Сыщики узнали от начальства, что вчера столичный гость заступился в ресторане за поляков. И теперь выказывали командированному русскому свое уважение.
— Вернулся ли Витольд Зенонович? — спросил Алексей у старшего агента Степковского. Тот вытянулся во фрунт.
— Так точно! Он в кабинете у их высокоблагородия.
И тут же побежал распахнуть перед Лыковым дверь.
Войдя в кабинет, коллежский асессор увидел любопытную картину. Гриневецкий с сильной лупой в руках разглядывал какой-то мелкий предмет. Нарбутт навис над ним сбоку и гово рил по-польски, живо жестикулируя.
— Нашли что-то с убитого? — догадался Алексей.
— А то! — радостно ответил Нарбутт. — Вот, мудрое начальство не могу в этом убедить.
— В чем именно?
— Что это брелок с цепочки штабс-капитана.
— Значит, отыскали блатер-каина?
Гриневецкий отложил лупу и укоризненно произнес:
— Алексей Николаевич! Я в отделении запретил употреблять слова из уголовного лексикона. А то совсем разучимся говорить на языке нормальных людей.
— Виноват, не знал. Но что с брелоком?
— На Тамке живет старая воровка Ядвига Папроча-Дужа, — принялся объяснять Витольд Зенонович. — Прозывается она так в честь местечка, где родилась. Возраст сделал ее скупщицей краденого. Хитрая бестия! Но сейчас попалась. Прямо со свалки я пришел к старухе, неожиданно, и обнаружил весь набор: золотые часы с цепочкой и этим вот украшением, золотой мундштук и серебряный портсигар. На брелоке я отчетливо вижу две буквы: «С» и «М», третья не читается. Эрнест Феликсович пытается ее разобрать.
