Гриневецкий с Нарбуттом согласно кивнули, а сами косились на помощника пристава. Открыв рот от удивления, тот держал обломки монеты и тупо их разглядывал. Потом зачем-то попытался состыковать… Рядом давился от смеха не имеющий чина. Наконец начальник сыскной полиции сказал:
— Алексей Николаевич! Насчет десяти пудов вы давеча слукавили. Ведь так?
— Поедемте скорее к Владеку, — вместо ответа предложил Лыков.
Так и сделали. Нарбутт отправился по скупщикам краденого, а остальные сыщики нагрянули в ресторан. Лыкова там, разумеется, узнали и рассказ его подтвердили. И кельнеры, и распорядитель описали дело в таких красках, что Алексей даже смутился. В устах поляков он выглядел героем! Буйный штабс-капитан посещал заведение давно, и его уже боялись обслуживать. Тот имел обыкновение быстро напиваться, а потом говорить окружающим дерзости. Распорядитель вчера умолял пограничника выбрать другой ресторан. Сергеев-третий отказался, да еще и заявил, что начнет ходить сюда еже дневно. Чтобы паны соблюдали свое место! Лыков чуть со стыда не сгорел за такого земляка, да и его помощник был в сильном смущении. Алексей поспешил перейти к расспросам:
— Известны ли вам поручики, что были с ним?
— Нет, эти явились впервые. Молодые, а уже такие испорченные… — вздохнул старший кельнер. — Все деньги!
— В каком смысле?
— Да жалованье у них грошовое, а штабс-капитан всегда платит за всех. Видно, богатый. Они и прибились…
— Откуда у скромного обер-офицера капиталы? Конечно, пограничная стража получает содержание больше армейского. Но и на него каждый день в рестораны не походишь!
— То мы не знаем, уважаемый пан. Но Сергеев часто приводил с собой компании и любил сорить деньгами.
— Возможно, это доходы от контрабанды, — предположил Иванов, и начальники с ним согласились — правдоподобно.
Именами вчерашних поручиков прислуга не располагала. Офицеров следовало немедленно доставить в сыскную полицию. Знающий их в лицо Лыков отправился в полк, а Гриневецкий вернулся на службу.
Алексей ехал и вспоминал своих обидчиков. Совсем молодые еще люди, прав кельнер. Ну, выпили по глупости. Захотелось угоститься за чужой счет… Невелик же грех! Но если их сейчас потащат в сыскное и там допросят под протокол, случится необратимое. С точки зрения закона мальчишкам предъявить нечего. Пожурят и отпустят. А с точки зрения полковой чести? Дали себя тронуть статскому. Их вынесли, как вещь, на улицу! А потом, когда офицеры потребовали-таки удовлетворения, тот же статский вторично дал им отпор. Да такой, что они бежали, забыв про обиду. А на поручиках был белозерский мундир! Нет, нельзя везти бедолаг на Сенаторскую. Нужно получить от них показания на месте. Но сделать это возможно только с разрешения полкового командира. Выходит, ему придется рассказать историю в деталях. Если умный, не захочет огласки и проведет келейно. Если дурак, значит, поручикам не повезло — их выкинут из полка.
