Под изумленные взоры Егора его шеф усадил даму в пролетку и откланялся. Малгожата, хмурая и недовольная, уехала. Лыков повернулся к помощнику и сказал:
— Ни слова о ней! А теперь побежали.
Быстрым шагом сыщики отправились в участок. Бурундуков жил над ним, в казенной квартире. Уже через несколько минут Алексей барабанил в его дверь. Амвросий Акимович вышел тут же, словно ждал гостей. Он был в полной форме, даже при сабле и револьвере.
— Алексей Николаевич? Егор? Что случилось?
— Вы и по квартире так ходите? — удивился Лыков.
— До полуночи — всегда. Служба беспокойная. Но вы давай те о деле.
— Вот, — Алексей вынул записку. — Ян Касъер, он же Новец, передает из тюрьмы приказ зятю. Срочно потребовалось перенести поленницу на другой конец двора. Понимаете?
— Нет. Что ж тут такого? Обычное дело. Сейчас как раз подворная уборка идет. Я хожу, гоняю домовладельцев. До Новца, правда, еще не добрался…
Лыков вздохнул и пояснил:
— Полагаю, они хотят спрятать место погребения подпоручика Яшина.
— Да вы что! — ахнул Бурундуков.
— Увы. Возьмите нужное число городовых, пожарные факе лы, лопаты и щупы. Длинные щупы.
Пристав — на нем лица не было — кинулся вниз, в служебное помещение. Через десять минут полицейский отряд со снаряжением выдвинулся на Дикую. Заарендовали двух припозднившихся фурманов и поехали на Бураковскую, где недавно громили игорный дом.
В двенадцатом часу ночи во дворе особняка Яна Новца собралась целая толпа народа. Зять и две дочки хозяина, в домашней одежде, стояли у каретного сарая. Вид у них был очень встревоженный… Городовые воткнули в землю факелы и принялись щупами проверять почву позади бани-прачечной. Бурундуков, Лыков и Иванов застыли вблизи. Что-то зловещее было в этой картине ночных поисков. Что-то страшное вот-вот должно было открыться…
Городовые тыкали старательно, через каждые десять вершков. Они пыхтели от спешки и напряжения — волнение передалось и им. Вдруг в одном месте железный прут во что-то уперся. Немедленно служивые схватили лопаты и принялись там копать.
Несколько минут работы — и в яме что-то показалось.
— Полицейский кафтан! — воскликнул один из городовых.
— И мерлушковая шапка тут! — добавил второй.
Наконец тело откопали и подняли наверх. Смотреть на него был неприятно. Егор отбежал в сторону, его стало рвать. Привычный ко всему Лыков нагнулся над трупом.
— А почерк-то знакомый. Выпустили внутренности, как и Сергееву-третьему.
Бурундуков крестился и шепотом творил молитву.
