– Вот вы давеча ошельмовали нашего общего друга, поручик, показав, что вы умный, а он дурак…
– Опять все то же самое, – взмолился Егоров.
– Позволь, ты, что ль, один здесь дурак?! – нетерпеливо осадил его Краге. – Вот я и спрашиваю… разве вы, Пальчиков, не хотите работать, а хотите непременно жить на счет тех, которые уже привыкли работать?.. Нам также любопытно, за что ратует начальник няндорской контрразведки! – Он торжественно умолк.
Все еще думая о своем, поручик рассеянно глядел на руки Ситникова, брошенные на столе, и находил, что именно руки могут порою рассказать о человеке больше, нежели любой его словесный портрет. На мизинце у Ситникова был отпущен холеный и сверкающий ноготь, а на остальных – из-под коротких, полушаровой формы ногтей – просвечивали каемки голубого траура. Вдруг Ситников спрятал руки, и лишь тогда Пальчиков вспомнил о Краге, который терпеливо ждал.
– Имя России вас удовлетворит, ротмистр?
– Простите, вы о чем, собственно, толкуете?.. О той катавасии, которая постыдна была, или о той, которая будет?
– Я говорю о России, – угрожающе прищурился Пальчиков, чувствуя на себе упорный Анисьин взгляд.
– Так ведь ее ж нету, вашей России, да, пожалуй, и не было совсем. Эй, помолчите, девушки!.. – прикрикнул он на сестер, которые слишком расшалились с толстым Мишкой. – Играли вы в детстве в казаков-разбойников, поручик? Есть такая уличная детская игра.
– Простите, я рос не на улице, – огрызнулся Пальчиков.
– Но я и не хотел заподозрить ваших родителей в низком происхождении, – снисходительно кивнул Краге. – Игра эта весьма походит на высокий тот предмет, о котором речь. И если бы мне предложили: желаете, мол, чтобы еще на двести лет затянулась эта катавасия…
– Я имел в виду Россию не для вас, а для народа, – уже с трудом отражал тот удары Краге.
– Да в народе смеются про это, поручик! Я двадцать три года в армии, и я ни разу не слышал, чтобы солдаты говорили между собой о России… Россию черт сочинял, когда еще он служил в херувимах, вот что-с!
– Пустяшный разговор! – кинул Пальчиков, зная наперед все, что скажет Краге. – Что вам нужно от меня, ротмистр?.. драться хотите, так я не прочь. Ночь еще не на исходе, свидетели есть… Мы еще успеем наделать дырок друг в друге.
Краге взбешенно поглядел на Пальчикова, побарабанил по столу и сдержал себя.
– Нужно иметь великую, непогрешимую идею, чтоб вести себя так, как вы, поручик! – сказал он напоследок.
Наступило молчание, барышни перестали пудрить носы.
