В приемной у стоматолога Лео принялся размышлять, что их дружба с Эррерой закончилась именно благодаря одной из таких валькирий. Причина, по которой их ссора была столь жива в памяти Лео спустя столько лет, объяснялась горестным изумлением, которое он испытал, наблюдая, как сплоченное десятилетиями братство рушится из-за пустой интрижки, не заслуживающей особого внимания, но однако…
Нет, Лео не забыл того сентябрьского воскресенья. Да и как он мог забыть его? Это случилось примерно в середине пятидесятых. Они с Эррерой только что поступили в университет. Как обычно, в воскресенье, когда «Лацио» играл на своем поле, Лео подъехал к особняку дель Монте на виа Барберини, 15, и ожидал, когда его друг спустится, в седле своей серо-металлической «Веспы». Лео был одет, как обычно, в цвета своей любимой команды: все те же синие джинсы и поло, которые он носил с тех пор, как Эррера несколько лет назад приобщил его к безумному миру футбольных болельщиков.
На этот раз Эррера вышел из ворот не так проворно и весело, как обычно. Было первое воскресенье чемпионата. Середина сентября. Друзья не виделись с начала лета, и Лео ожидал от товарища большего энтузиазма при встрече. Напротив, Эррера казался слегка одуревшим. Кроме того, Лео отметил, что загар придавал Эррере еще более сказочный вид. Красный нос картошкой делал его похожим на Ворчуна, одного из семи гномов. На Ворчуна, который, однако, не желал ворчать, по крайней мере сегодня. По пути от дома до стадиона он был погружен в свои размышления и позволил везти себя, так и не открыв рта по дороге.
Поведение Эрреры на трибуне было совсем уж необъяснимым. Он продолжал молчать. Он робел. А ведь матч между «Лацио» и «Наполи» должен был разжечь его полемический пыл. Эррера ненавидел «неаполитанцев». По правде говоря, он также ненавидел «фиорентинцев». Не говоря уже об игроках «Милана» и «Ювентуса». А если подумать хорошенько, он ненавидел всех. И научил своего друга тому же, объяснив ему, что суть футбольного болельщика — это прежде всего ненависть. Вот почему Лео ожидал от своего друга обычного поведения: серии безвозмездных оскорблений в адрес игроков команды противников, а порой и в адрес своей любимой команды, как всегда неповторимого сквернословия, раздутых вен и ожесточенных жестов. А тут — ничего. Он удовлетворился скучной ничьей, даже не раскрыв рта. Только когда они сели на мотоцикл, он проговорился: «Знаешь, мне нравится одна…»
