Саша… Друзья… Это те якоря, что сейчас держат его в этой жизни.
«Ты думаешь о ненужном, о лишнем», – снова зазвучал в голове шелестящий шепот.
Нет! Ян впился зубами в руку, чтобы боль рассеяла наваждение. Острый железистый вкус крови и вправду немного привел его в себя.
* * *
Глеб ходил из угла в угол, сцепив за спиной руки, и думал, думал.
Каков шанс, что Евгений Михайлович сказал правду и его действительно подставили?.. Могла это сделать Динка? Технически ей удалось бы это легко, а что касается моральной стороны вопроса… Раньше он с возмущением отверг бы саму мысль о ее предательстве, но однажды она уже действовала за спинами друзей. Вот и сейчас, ненавидя директора, она могла заставить всю партию идти у себя на поводу.
Однако Евгений Михайлович и сам далеко не прост. И, что хуже всего, Ольга у него в руках.
От этой мысли можно было сойти с ума. Глеб тихо застонал, сжав руками виски. Голова буквально раскалывалась.
«Нет, – успокаивал он себя, – отец у Оли тоже не последняя шишка, он не даст дочь в обиду… Только окончательно отгородит ее от Глеба, как уже делал это раньше…»
Если бы знать, что с Ольгой все в порядке!..
– Глупый шаман, однако, все ответы знать хочет. Умный шаман свое дело знает и много мыслей не думает!.. – послышался вдруг скрипучий старческий голос.
Глеб, стоявший у темного окна, оглянулся.
В углу комнаты сидело нечто неописуемое. На голове у незваного гостя была большая мексиканская шляпа, одежда состояла из рокерской кожаной жилетки со множеством заклепок, надетой прямиком на гавайскую рубаху, расписанную яркими цветами и райскими птичками. Еще на визитере были индейские брюки с бахромой и турецкие тапочки с загнутыми носами, расшитые золотыми и серебряными нитями. А дополняли костюм надетые на шею многочисленные цепи со всевозможными подвесками.
Ничего более несуразного и фееричного Глеб не видел никогда в своей жизни и, если честно, надеялся, что больше не увидит. От разностильного великолепия рябило в глазах и утрачивалось чувство реальности.
– Нравится, однако? – посетитель встал и повернулся, давая возможность лучше себя разглядеть.
– Нет, – признался Глеб. Он едва узнал старого шамана.
Шаман явно огорчился, и глаза у него стали похожи на глаза обиженного ребенка.
– Почему это не нравится? – спросил он, снова забывая об акценте настоящего чукчи, и, причмокнув, добавил: – Очень красиво!
Спорить с шаманом, обрядившимся в павлиньи перья, Глеб не собирался. Были у него другие заботы. Поэтому он пожал плечами – мол, красиво так красиво – и спросил:
