— Конец для него оказался не лучше начала… что еще?..
— Видела Старика, он задавал вопросы о тебе…
— Ну и?..
— Удачно смогла выпутаться из его вопросов…
— А что Савва?..
— Савва исчез, вместе с немым слугой, потерявшим дар речи, когда ему отсекли детородный член… говорят, он засел на Фаросе… ходит босиком среди скал и круч, стреляет в небо и плюет в землю, иногда думает, как лучше устроить все дела и пишет историю как свою собственную… кроме того он принимает посольства… при нем слуга и еще некий исследователь тайного, человек с темным лицом и не менее темным прошлым…
— Странно все это… — пробормотал Пилад.
— Говорят, что он готовит заговор, уже нашлось 13 человек, одержимых властью и достаточно честных, чтобы друг друга не предавать… а ты не важно выглядишь…
— Мучает боль в паху, с которой я, наверное, уже не расстанусь до самой смерти… что еще?..
— Случилось еще несколько самоубийств…
— Эти бесконечные дожди всех сводят с ума…
— Кажется, кто-то стучит… ты кого-то ждешь?..
— Нет… — пробормотал Пилад. Все чувства его смешались, стало смутно и тревожно на душе, словно что-то нависло над ним, какая-то тяжесть. Без сил он откинулся на спинку кресла.
— Что с тобой?..
— Не знаю, последнее время со мной творится что-то непонятное, все раздражает… ночью приснился какой-то кошмар…
Стук повторился и в комнату вошел мальчик 13 лет.
— Ты кто?.. — Пилад уронил очки от близорукости, потер нос. Нос у него был длинный, тонкий и лоснился.
— Я Георгий… — сказал мальчик тихо и внушительно.
— И что тебе нужно?.. — Пилад поискал на столике очки, подслеповато сощурился. Засохший венок из маргариток, бабочки, как летучие камелии, они запутывались в складках кисеи и бились в стекло, чей-то профиль, силуэт. Он все еще искал очки. Силуэт сгустился в нечто зримое, осязаемое, конкретное. Это была девочка, тонконогая, в переливчатом платье и в берете. Она застыла в ожидании.
— Я же сказал тебе, жди меня за дверью… — Мальчик подтолкнул девочку к двери.
— Никуда я не пойду… — Девочка капризно дернула острым плечиком и села на кушетку, зажав руки между колен.
— Так вот ты какой… — сказал мальчик, обернувшись к старику и протирая глаза.
— Какой?.. — переспросил Пилад упавшим голосом.
— Мне сказали, что ты такой старый, что уже не стареешь…
— Это миф, однако, не все так просто… — Пилад порылся в ворохе газет, писем, нашел тарелку с черносливом и сушеными грушами. — Иногда и дети смердят, как старики, а старики умирают детьми и для них смерть — что-то вроде бессмертия…
