Вечерний пейзаж постепенно поглощался сумерками. Погасла последняя полоса зари.
— Мы игрушки судьбы… и те, кому она улыбнулась, и те, кому уготовано проклятие… — заговорил незнакомец в плаще. — У этого романа есть продолжение?..
— Остались записные книжки автора и его письма… впрочем, письма скорее всего не подлинные… я подозреваю, что это подделка женского рукоделия… слишком много чувствительных сцен, впрочем, милых и разных во всем… правда, крайности автор избегал…
— Женщинам можно извинить многое, даже подделки…
— Однако некоторые сцены из театра абсурда…
— Вы имеете в виду эпидемию самоубийств?.. — спросил незнакомец.
— Иногда эта книга внушает мне ужас… — пробормотал писатель и отвел взгляд.
— Смерть это конечная цель нашего путешествия к своему началу… в связи с этим вопрос проклятия становится не отвлеченным и риторическим, а конкретным и значительным… — сказал незнакомец в плаще и исчез в темноте…
— Где же он?.. куда исчез?.. да и был ли он?.. — бормотал писатель, озираясь…
День погас. Звезды загорались одна за другой, каждая на своем месте…
Писатель сидел на ложе неподвижно. Глаза его были закрыты.
Он только что проснулся в тоске и слезах. Участь его во сне была несчастна.
«Однако горожан он изображал не только в мрачных красках, а с сочувствием и даже иногда с волнением…» — помедлив, писатель привстал, огляделся.
Вокруг все те же руины. Никого. Холод, сырость.
Легко представить себе состояние писателя.
Молчание пугало. Вид стен с полустертыми ликами и фигурами святых наводил ужас.
Писатель невольно закрыл лицо руками. Ему почудилось, что дверь кельи приоткрылась, и оттуда донеслось смутное стенание.
Он зажег спичку. Пламя осветило исхудавшее бледное лицо блаженной и погасло.
— Успокойся, это лишь игра твоего воспаленного воображения и теней… — пробормотал писатель и попытался улыбнуться…
Писатель прислушался.
Иногда из темноты доносились и глухо звучали завывания, стоны или уханье сов.
«Кто он этот незнакомец в плаще?.. — размышлял писатель. — С некоторых пор вокруг меня стали появляться и также таинственно исчезать какие-то странные подозрительные люди… кто-то втягивает меня в паутину событий внешне никак не мотивированных… чья-то незримая рука управляет всем этим действом, нажимает на скрытые пружины и предопределяет весь ход драмы, хотя безусловного предопределения быть не может, ибо оно лишило бы меня свободной воли и освободило бы от ответственности… обычно незнакомец является из темноты, кутаясь в плащ, и навязывает мне некую изящную историю, утонченность которой возникает благодаря соразмерности слов, жестов, подчиненных некой неслышной музыке… интересно, какую роль он отводит мне?.. роль жертвы?..»
