После окончания войны начались аресты. Кого-то, потаскав по кабинетам следователей, отпустили, а кто-то сгинул. Яков Викторович правильно понял ситуацию: началась борьба за власть, а трофейные ценности — отличный компромат и повод для различных карьеристских спекуляций.
Много пришлось пережить генералу, обидно было, войну прошел, цел остался, а тут… В конце 47-го арестовали бывшего начальника оперативного сектора МВД в Берлине. Когда взяли начальника финансового отдела службы Серова в Германии, а затем в январе 48-го провели обыск на подмосковной даче маршала Жукова в Рублево, Яков Викторович приготовился ко всему. Но обошлось. Привезенным добром он не особенно дорожил, лишь бы семью не трогали.
Тогда все везли трофейные ценности, ничего зазорного здесь не было, и он привез. Сложно это — определить, кто и сколько по праву победителей мог привезти домой немецкого добра.
Власть оставила Вершинина в покое и даже поощрила, вслед за всеми мытарствами выдала ордер на трехкомнатную квартиру в арбатском переулке. Казалось бы, живи да радуйся, но нервы, видно, здорово потрепали генералу. Бесследно ничего не проходит, Яков Викторович начал болеть. Мощный организм долго боролся с недугом, а сдал в одночасье. Слишком дорогая цена оказалась у германских трофеев. Серафима Дмитриевна пережила его на четверть века. «Почитай, на целую жизнь», — говорила она.
Когда Тамара спросила у бабушки, почему у них, мужа и жены, были разные фамилии, дед — Вершинин, а она, бабушка, Львова, Серафима Дмитриевна, вздохнув, ответила:
— Время тогда тяжелое было.
Тамара не понимала. Как оказалось, она вообще плохо понимала свою бабушку.
Вершинина с родителями проживала в обычной московской однокомнатной квартире. Мать, вечно чем-то недовольная, постоянно пилила отца. До крупных скандалов дело не доходило, но и взаимопонимания в семье тоже не было. Когда Тамара закончила школу, родители развелись. Мать долго искала свое счастье и нашла — вышла замуж за человека значительно моложе себя. Теперь на старости лет выплясывает перед обожаемым супругом и его подонистым сынком Стасом. Отец, Виктор Яковлевич Вершинин, уехал преподавать в Калифорнию. Серафима Дмитриевна тогда слегла от огорчения, единственный сын — и в Америку! Хорошо, дед не дожил до этого.
Тамара вступилась за отца:
— Ему работать надо, он ученый. А время сейчас такое, что стране не до науки.
Серафима Дмитриевна сурово качала головой:
— Наше время еще хуже было. Тогда не то что работу — жизнь можно было в единый миг потерять, но мы ни в какие Америки не сбегали.
