Наконец 15 июля, рано утром, мы выехали на машине на вокзал, погрузились в вагон и четко, с немецкой пунктуальностью, выехали в Кассель.
Ребята разместились в вагоне, притихли и, облепив окна, смотрели на проплывающие мимо леса. Они оживлялись и обсуждали увиденное только тогда, когда наблюдали под откосом разбитые вагоны, платформы, паровозы — работу партизан.
А я уезжал из многострадального Смоленска с грустью и в то же время с ощущением обретенного счастья. Как странно, думалось мне, что счастья приходится добиваться изо всех сил, что я и делал многие годы, мыкаясь и впустую растрачивая себя. Но все это, оказывается, вовсе и не счастье. Счастье приходит естественно, неожиданно, но всегда заслуженно — то ли за труды и дела духовно праведные, то ли за муки и страдания истерзанной души. Я чувствовал себя счастливым от обретенной любви к Наталье Васильевне и от возрожденной верности Родине.
Весь путь по Смоленщине и Белоруссии держал меня в напряженном чувстве опасности и страха, так как мы ехали в разгар начатой партизанами «рельсовой войны». Откуда им было знать, что в поезде едут русские дети. Я опасался и молился не столько за себя, сколько за них. И, видимо, спасло нас то, что мы ехали днем и что эта основная магистраль, связывающая Смоленск и группу армий «Центр» с Германией, охранялась несколькими дивизиями вермахта.
Как мне казалось, ребята чувствовали себя относительно спокойно, словно были уверены, что партизаны своих не тронут. Какими бы усилиями воли я ни старался отвлечь себя от ожидания опасности, тревога не проходила. По-моему, в таком состоянии пребывали Фролов, Таболин и другие. Выручала меня гитара и романсы под ее аккомпанемент. Когда я вполголоса спел милый сердцу романс «Гори, гори, моя звезда», первый, кто стал мне подпевать своим приятным тенором, был Иван Таболин. Вдвоем мы спелись и перешли на русские песни. Ребята сгрудились возле нас и тоже подпевали. В перерыве один из них, Паша Романович, статный и вихрастый белорус, горестно вздохнув, сказал:
— Жаль, гармошки нет, я бы вам сыграл.
— А ты попробуй на гитаре, — попросил я и предложил гитару.
— Паш, давай! — хором подбодрили ребята.
Паша ловко взял гитару и, как заправский музыкант, быстро освоил игру, запев белорусскую веселую плясовую. Так, песнями и музыкой я отвлекся от тревожных мыслей, и мы благополучно въехали на территорию Германии.
На вторые сутки приехали в Кассель. Нас встречал Больц. Он отвез в автобусе всех ребят и девять сотрудников «Буссарда» в казармы танкового училища, где готовились будущие танкисты вермахта. Все четыре дня, прожитые в казарме, были посвящены экскурсиям по городу, походу в кино, на стадион и смотру самодеятельности молодых танкистов.
