На месте он оказался спустя восемьдесят девять минут после звонка. Взлетел по лестнице и открыл дверь своим ключом — это я заснял. По внутренней лестнице не бежал, а летел; я — за ним. Нас разделяло не больше пятнадцати футов, но он был так взвинчен, что пару минут вообще меня не замечал. На кухне второго этажа, пока он открывал холодильник, я щелкнул еще пару снимков. Он обернулся и прижался спиной к окну.
— А ты, мать твою, кто такой?
— Да не так уж это и важно, кто я.
— Папарацци?
— Да на фиг ты им сдался-то?
Я сделал еще пару снимков. Он чуть отстранился, чтобы как следует меня разглядеть. От испуга, вызванного необъяснимым появлением на его кухне незнакомца, он перешел к оценке уровня угрозы.
— Не такой уж ты и здоровый. — Он вскинул голову. — Я твою сучью жопу отсюда на раз выкину.
— Не очень здоровый, это да, — согласился я. — Вот только мою сучью жопу ты ниоткуда не выкинешь. И я не шучу. — Я опустил камеру. — В глаза мне посмотри.
Он так и сделал.
— Врубаешься, о чем я?
Он полукивнул.
Я закинул камеру на плечо и махнул рукой:
— В любом случае я уже ухожу. Так что давай, держи хвост пистолетом и постарайся больше в кому никого не отправить.
— Что ты будешь делать с фотографиями?
Я дал ответ, от которого сердце у меня заныло:
— Да в общем-то ничего.
Он выглядел баран бараном — наверняка привычное для него ощущение.
— Ты ведь на Мейлзов работаешь, да?
Сердце заныло еще сильнее.
— Нет, не на Мейлзов. — Я вздохнул. — Я работаю на «Дюхамел-Стэндифорд».
— Это что, юридическая фирма?
Я помотал головой:
— Безопасность. Расследования.
Он уставился на меня — отвисшая челюсть, прищуренные глаза.
— Нас наняли твои родители, идиот. Они посчитали, что рано или поздно ты выкинешь какой-нибудь кретинский номер, потому что ты, Брэндон, — кретин. И сегодняшний день должен подтвердить все их опасения.
— Я не кретин, — возразил он. — Я в Бостонском колледже учился.
Надо было сострить в ответ, но я почувствовал, как на меня наваливается усталость.
Вот до чего я дошел. До этого.
Я направился к выходу:
— Удачи, Брэндон.
На лестнице я остановился:
— И кстати, Доминик не приедет.
Я обернулся и облокотился на перила:
— Кроме того, ее зовут не Доминик.
Его шлепанцы влажно прочавкали по кухонному полу, пока он наконец не появился в дверном проеме надо мной:
— А ты почем знаешь?
— Потому что она работает на меня, идиот.
