Все ускоряющаяся потребительская гонка не могла продолжаться вечно. Пора подумать о более сдержанном, более экономном, но и более достойном образе жизни — к такому выводу невольно приходишь, читая «Адама Смита в Пекине». По мнению Арриги, Адам Смит — один из самых непонятных экономистов. «С его наследием связаны три мифа: что он был теоретиком и сторонником “саморегулирующихся” рынков, что он был теоретиком и сторонником капитализма как двигателя “безграничной” экономической экспансии и что он был теоретиком и сторонником того разделения труда, которое имело место на булавочной фабрике, описанной в первой главе “Богатства народов”. На самом деле это совершенно не так», — пишет Арриги, основательно аргументируя свое утверждение цитатами из самого Смита, из тех частей его трудов, про которые обычно «забывают» ретивые сторонники «невидимой руки». Что до Китая и его будущего, то интересно будет посмотреть, не разрушит ли этику «прилежания» развитие общества потребления — ведь экспорториентированная модель развития, для которой так кстати была азиатская «прилежность», себя исчерпала, поэтому китайское руководство пытается перевести рост на рельсы внутреннего спроса.
Арриги Джованни. Адам Смит в Пекине: Что получил в наследство XXI век. — М.: Институт общественного проектирования, 2009. — 456 с.
Николай Силаев, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО-университета
Советский Союз распался не из-за регионального национализма и не из-за плохой бюрократии. Бюрократия была самой обычной, но, утратив террористический контроль над ней, государство и общество не смогли создать никакого другого
Национализм, с его свойством сглаживать классовые противоречия, открывал путь к альянсу между мятежной гуманитарной интеллигенцией республик и местной номенклатурой, альянсу, который становился тем более актуальным, чем быстрее утрачивала политическую инициативу центральная власть, бросая страну на произвол судьбы. Ведь и генерала ВВС Джохара Дудаева пригласил в Грозный не кто иной, как последний секретарь обкома Чечено-Ингушской АССР Доку Завгаев
Фото: ИТАР-ТАСС
В больших городах социальные раны затягиваются быстро, если, конечно, они совместимы с жизнью. Двадцать с лишним лет спустя нужно присмотреться, чтобы разглядеть, например, в Ростове или Краснодаре следы пережитой катастрофы. Но если отъехать от таких городов подальше, то картина — а вместе с ней и угол зрения — сильно меняется. Вот станица, колхоз-миллионер давно обанкрочен, его землей владеют какие-то жулики, имена которых от греха не произносят вслух; местный Дом культуры, крупнейший в республике, разваливается. Вот рабочие грозненских заводов — когда-то нефтехимики или приборостроители, теперь обитатели щитовых домиков в поселке беженцев — безуспешно просят муниципалитет построить им спортплощадку. Вот село, которому повезло чуть больше: в нем живет крупный водочный промышленник. Тут разваливающаяся ферма советских времен, рядом новенькая частная, местный житель делает ценное социологическое наблюдение: у советской забор пониже.
