Джентиле , который, например, разъяснял своим американским читателям: «Фашистское государство... является народным государством и, в качестве такового, демократическим государством par excellence».
yandex_partner_id = 123069; yandex_site_bg_color = 'FFFFFF'; yandex_stat_id = 3; yandex_ad_format = 'direct'; yandex_font_size = 0.9; yandex_direct_type = 'vertical'; yandex_direct_limit = 2; yandex_direct_title_font_size = 2; yandex_direct_header_bg_color = 'FEEAC7'; yandex_direct_title_color = '000000'; yandex_direct_url_color = '000000'; yandex_direct_text_color = '000000'; yandex_direct_hover_color = '0066FF'; yandex_direct_favicon = true; yandex_no_sitelinks = true; document.write(' sc'+'ript type="text/javascript" src="http://an.yandex.ru/system/context.js" /sc'+'ript ');
И социализм, и фашизм обещали полностью реализовать ценности, ассоциирующиеся с демократией: равенство, прежде всего ту его форму, которая является более реальной, чем формальное равенство перед законом; подлинную причастность к общественному политическому телу; реальное, постоянное участие в политике, не в последнюю очередь ради создания коллективного политического субъекта — очищенной нации или социалистического народа, способного быть хозяином общей судьбы. При всей абстрактности лозунгов это работало. Признание таких ценностей привело к массовому дрейфу народов Европы в сторону от ценностей либеральной демократии.
Таким образом, были поставлены под сомнение базовые принципы либерального мироустройства. Критиковался свободный рынок как наиболее эффективный механизм распределения ресурсов и способ очистить экономический организм от фирм и институтов, работающих без прибыли. Фактически был нивелирован приоритет закона, ограничивающего способность государства вмешиваться в экономику (принцип минимального государства) и не позволяющего нарушать право собственности и другие неотъемлемые права граждан — свободу слова, совести и т. д. Правительства, опираясь на тайную или явную аккламацию (согласный отклик масс), возражали против снятия с государства бремени социальных обязательств — и вопреки либеральному требованию деполитизации подобных обязательств максимально их политизировали. Наконец, повсеместно торжествовала национализация, игнорирующая право частной собственности, что для классического либерализма являлось абсолютным экономическим злом. Как говорил Людвиг фон Мизес, «программа либерализма — собственность, то есть частная собственность на средства производства. Все остальные требования выводятся из этого фундаментального».
