Не то что этот мужчина, который ведет ее машину. Он далеко не ангел. Единственные крылья, которые у него есть, и то на форме, — малюсенькие серебряные крылышки.
Его лицо в тени, он полностью сосредоточился на дороге. Виден четкий благородный профиль. Он откинул со лба короткие светлые волосы, подстриженные явно не по-военному. Строен и мускулист, что подчеркивает оливково-зеленый комбинезон для прыжков с парашютом. Волоски на руке отсвечивают, мерцая в лучах уличных огней.
— Вам не нравится, как я веду вашу машину, да? — наконец заговорил он.
— Не очень. — Мэллори смотрела на мелькающие вывески магазинов.
— Не беспокойтесь, я хороший водитель.
— Не в этом дело. — Она скрестила руки на груди.
— Нет? А в чем же?
Неужели он не понимает, как бессмыслен его вопрос?
— Дело в том, — сказала она, не в силах сдержать резкость тона, — что вы ведете мою машину, а не я.
— Миссис Гарретт, я обсудил это с полковником, и мы пришли к выводу, что…
— Вот именно, вы пришли к выводу. Вы и полковник. Со мной никто не посоветовался. Даже не подумали спросить меня, как это отразится на нашей жизни. Но мы живые люди, знаете ли.
Дерек поморщился:
— У меня приказ.
— С тех пор как дочь дала мне тот листок, я уже не принадлежу себе. — Ее глаза наполнились слезами. Будь она проклята, если позволит ему увидеть, что не владеет собой. — Бог мой, проигнорировала бы слова «совершенно секретно», когда заметила их…
— Почему же не проигнорировали?
Она смутилась:
— Подумала, что это может быть важно.
— Ваше чувство ответственности не позволило поступить вам иначе, не так ли?
Как он смеет издеваться над ней! Только потому, что родители правильно ее воспитали. Откуда он знает, что побудило ее поступить именно так? Это чувство ответственности обязывало ее и ходить каждое утро на работу, и возвращаться с Кейти домой каждый вечер. Ее мать хотела, например, чтобы она вернулась обратно в Мемфис — в их доме были свободные комнаты над гаражом — и сидела дома с Кейти. Но чувство ответственности не позволяет Мэллори поступить так. Это ей решать — будь она просто мать или кормилица семьи, — что лучше для Кейти.
— Оставьте мое чувство ответственности в покое.
— Только если перестанете смотреть на меня как на врага.
— А вы и есть нам враг. Мы с дочерью теперь ваши пленники на ближайшие сутки.
— Соседи, а не пленники. И возможно, подольше.
— Дольше? — в ужасе воскликнула она. Слабая надежда, что кошмар скоро кончится, исчезла. Этот человек заставит их сидеть взаперти, так что она и работу потеряет, и дом, и место для Кейти в детском саду. Не говоря уже о том, что не придется, как раньше, общаться с матерью по телефону. — Сколько же дней?
