В пятидесяти метрах от них прошли две польские паненки, ведя за руль свои велосипеды. Они, не переставая, о чем-то болтали, временами громким и непосредственным хохотом прерывая свою же болтовню. По поведению паненок и громкости их разговора можно было смело делать вывод о том, что в этот так называемом лесу они ничего и никого не боялись, а веселились и смеялись от всей души. Совершенно неожиданно паненки расположились на солнечной полянке, которая находилась метрах в ста пятидесяти от укрытия парней. Паненки расстелили широкую скатерть, и стали на ней раскладывать простую крестьянскую еду — картошку, сметану, блинчики, лук, яйца, редис и много другое. Эту работу паненки проделывали, грациозно нагибаясь, легко и просто сервируя скатерть, что Артур откровенно залюбовался их движением и телами.
В этот момент издалека и со стороны тропинки, по которой Артур и Алексей только что прошли, послышался гул работающего двигателя мотоцикла, по всей очевидности, кто-то на мотоцикле направлялся именно в эту сторону. Артур и Алексей плотнее прижались к земле, прячась за деревом и сжимая в руках, Артур карабин "Маузер 98k", а Алексей пистолет-пулемет "шмайсер". Польские же паненки на этот звук приближающегося мотоцикла совершенно не обратили внимания, продолжая заниматься сервировкой стола на деревенской скатерти.
Вскоре на тропинке показался мотоцикл "Цундап KS750" с двумя седоками, немецкими летчиками в голубой униформе Люфтваффе и в фельдфебельских чинах.
Пока один из фельдфебелей парковал мотоцикл, второй подошел к одной из польских девушек и крепко ее поцеловал в губы. Та радостно ответила поцелую и всем своим здоровым и красивым телом деревенской красавицы прижалась к немецкому летчику. Вскоре и второй фельдфебель занялся изучением рельефа женской фигур второй польской красавицы, но у них дело любви так быстро не продвигалось к логическому завершению, как, скажем, у первой пары. Но обе пары на время приостановили заниматься любовью, чтобы отдать должное вкусной и здоровой деревенской еде, а немецкие парни особенно налегали на синеватую жидкость, которую сержант Алексей Карпухин профессионально определил, как "первач".
Сержанты тут же мысленно договорились о том, что в обязательном порядке экспроприируют автотранспорт этих летчиков фельдфебелей и планшет с картой, которую один из фельдфебелей небрежно зашвырнул в мотоциклетную коляску.
В этот момент второй немецкий летчик, видимо, все-таки допустил какое-то неприличное действие по отношению к польской паненке, она ответила ему отличной пощечиной. Тут, по всей очевидности, взыграла-таки шляхетская гордость, которая не позволила гордой польской женщине лечь под немецкого мужчину по первой же его просьбе. Вот этой самой пощечиной женщина попросила своего партнера умерить пыл, подождать и со временем он станет распорядителем всего ее женского богатства. Но, как говорится, после пары стаканов первача взыграла кровь теперь уже у арийского завоевателя, молодой летчик фельдфебель выхватил из поясной кобуры парабеллум и, наставив его на несчастную польскую паненку, грозно потребовал, чтобы она тут же и моментально раздевалась бы догола.
