В этот момент из дома лесника донесся громкий и протяжный стон-вопль, причем, это был голос взрослого мужчины, в сознании Любимова сразу же вспыхнуло воспоминание о том, что так кричат мужчины, которых пытают огнем, прижигают пятки. Он еще более внимательно, уже внутренним зрением, осмотрел дворик этого домика и увидел труп красноармейца, оттащенный с дорожки и заброшенного в кусты. Жена лесника с двумя сыновьями и дочерью подростком стояли на коленях, опустив головы к земли и, по всей очевидности, плакали, так как ее муж и отец ее детей лежал передними с вдребезги разнесенной головой.
— Да, — подумал Артур Любимов, — прав был Алешка. В этот дом пришла страшная беда!
Сержант Алексей Карпухин уже выбирал себе позицию для снайперской стрельбы, Артур его мысленно предупредил о том, что стрелять он начнет только в том случае, когда услышит чужие выстрелы.
Сам же Артур взобрался на сосну, с которой хорошо просматривался фасад дома, его передний двор и через большие окна он мог бы видеть, что же происходит в доме. Прильнув к прицелу снайперской винтовки СВТ40, Артур Любимов увидел в окно человека в командирской форме РККА, который лежал перед очагом-камином, а его ноги медленно сгорали в пламени огня. Командир, видимо, был уже без сознания, а над ним стояли два немецких офицера и о чем-то спокойно и весело болтали. Артур подвел перекрестие прицела под фигуру одного из офицеров и мягко спустил курок, Первый офицер, оскалившийся в мертвой улыбке, еще падал на пол, когда Артур снова прицелился и выстрелил во второго офицера. Когда Артур дорабатывал свою снайперскую винтовку, то он добился того, что ее выстрел был практически не слышен и за три шага.
В комнате, видимо, находился еще один человек потому, что Артур видел, как неизвестная рука ухватила за плечо командира с горящими ногами и потащила его из огня. Через минуту красный командир был вытащен из пламени очага, но его ноги выглядели ужасно, они были сожжены до голени.
— Алексей, сколько немцев осталось? Из-за спешки я так и не смог их всех сосчитать. Сейчас я продолжу их отстрел, но нам нужен язык для допроса и желательно офицер. Он, наверняка, больше знает.
— Хорошо, я помогу тебе. В доме находится еще два жандарма, но сейчас они в дальних комнатах и не просматриваются. Наибольшее количество немцев, семь человек, собралось во дворе. Я думаю, что было бы разумнее всего сейчас ими заняться. Что касается пленного языка, то не убивай всех подряд, а рань одного из немцев, вот и будет нам язык.
