И вот - гость прибыл. Даже не заходя домой, я знал, что в квартире пахнет пирогами, а на круглом столе в комнате, на парадной белой скатерти, стоит холодная бутылка водки. Там же, наверное, картофельный салат со сметаной, соленая рыба в длинной селедочнице, маринованные огурцы, ровно нарезанный белый хлеб, колбаса из пайка, шоколадные конфеты. Комната выметена, вымыта вся до последнего уголка, вещи расставлены по местам и тоже протерты, отмыты до блеска, мамина кровать застелена без единой складочки плюшевым покрывалом, а моя - разобрана и задвинута за шкаф. Мама - нарядная, надушенная, со свежей завивкой, в тяжелых лакированных туфлях на тонких каблуках - уже идет нервно и стремительно к двери, чтобы открыть, не дожидаясь трех звонков.
А я - стою и смотрю.
Первый раскат грома, глухой и смазанный, доплыл по воздуху издалека, и я невольно поглядел на небо, пока еще чистое. Хотелось одновременно и пойти домой, и убежать как можно дальше, но я знал, что не убегу, и знал, что мама ждет меня.
Косоглазенький мальчик лет шести вышел из нашего подъезда и остановился, сунув руки за пояс широких зеленых штанов с одной лямкой. У него было круглое румяное лицо, оттопыренные уши, ровная челочка, а косые, смотрящие в переносицу глаза делали его не уродливым, а беззащитно симпатичным.
- Привет, - сказал он, глядя сквозь меня странными своими глазами. - Как тебя зовут?
- Эрик, - я подошел, присел перед ним на корточки, сбросив на землю мешающий ранец. - И куда ж ты один собрался?
Он беззубо улыбнулся:
- Бабуся за молоком ушла и дверь не закрыла. А я знаю, ты со второго этажа. Это к тебе приехали.
- Да, - я взял его за руку. - Пойдем-ка домой. Ты из какой квартиры?
Он пошел со мной покорно, но невесело, и на лестничной площадке его подхватила перепуганная женщина с такими же странными, скошенными глазами - мать. А я стал подниматься к себе, задерживаясь на каждой ступеньке и топая, чтобы послушать просторное подъездное эхо. Окно между этажами было раскрыто, и второй удар грома застал меня как раз возле этого окна, будто ждал специально, когда я до него доберусь. Вместе с громом налетел ветер, и я остановился, не в силах оторваться от странной игры облаков - они вихрились, кружились по небу хороводом, сливались в одно или, наоборот, одно рассыпалось на множество. Тронутые ветром верхушки деревьев согласно раскачивались, и листья дрожали, поворачиваясь то белесой изнанкой, то гладким зеленым лицом.
