— Конечно.
— Тогда подходи к проходной к обеду.
Как-то так вышло, что с этого сборища я вышел в компании девушки по имени Светлана. Она сказала, что живет в центре — вот и вызвался её проводить. Мы шли по улице и болтали о всякой всячине, когда из какого-то закоулка вышло трое парней. В том, что это местные гопники, я понял сразу. Выглядели они забавно — на начищенных сапогах у них были резиновые галоши.
— А вот господинчик с нашими девками гуляет, — произнес один, в его руке сверкнул нож.
Тут снова заработали реакции моего реципиента. Я так быстро не успел бы выхватить пистолет. Единственное, что сделал я — так направил ствол перед ногами лидера. Мой реципиент явно стрелял сразу на поражение.
Грохнул выстрел.
Гопники поняли, что не с тем связались, но деваться им было некуда. Они бы драпанули — но сами себя загнали в угол.
— Лечь на землю, суки! Ножи кидаем в сторону. Второй выстрел будет в лоб!
Я сам себе удивлялся. Все-таки я был простым парнем, а тут прямо киногерой.
Гопники, увидев, что на них приветливо смотрит произведение мистера Кольта, улеглись, двое выкинули ножи.
И тут Светлана заговорила отборным многоэтажным матом. Скосив глаза, я увидел, что она держит пистолет, вроде браунинг. Закончив высказывать разные светлые мысли о парнях, она перешла к делу.
— Вы, гнойные твари, на анархистов напали? Вы знаете, что теперь с вами будет?
— Извините, ну не опознали… — прохрипел лидер.
— Ещё раз увижу — п…ц вам будет. А сейчас лежите, мрази, пока мы до угла не дойдем.
Мы пошли дальше.
— А что, анархистов на Выборгской стороне так уважают?
— Конечно. Наших кого тронь, все поднимутся. А вот в Америке сразу так стреляют? Я ведь видела, что ты его хотел убить.
— Да, в общем, жизнь там непростая.
— Да… Я про Америку читала. А вот скажи, Джек Лондон наш человек?
— Не совсем, он радикальный социалист, скорее ближе к большевикам. Но, в общем и целом — революционер.
Я ответил и задумался. Что-то здесь не так. Рабочая девушка этого времени, если хорошо в школе училась, могла из американских писателей читать Фенимора Купера или Майн Рида. А если уж очень продвинутая — то Брет Гарта или Марка Твена. Но Джек Лондон в это время в России был совершенно неизвестен. Его раскрутили большевики, потому что этого автора любил Ленин.[12] Время, когда появился массовый спрос на героизм, пока ещё не настало.
Я осторожно заметил:
— А я и не знал, что Джека Лондона переводили русский язык.
— Так я на английском его читала.
